Карлсон, сука, собственной персоной! С Лерой…
Он бросает на меня взгляд и сразу отворачивается, ссыкло. Делает вид, что меня не видит. Спускается со ступеней. И протягивая руку Лере, бормочет приторно:
– Лерочка, осторожно, тут скользко.
И меня прорывает.
– Сука! – выплевываю. – Тебе конец!
Бросаюсь к нему, готовый вцепиться в него намертво. Но он шустро отпрыгивает назад. На крыльцо. Суетливо шарит за спиной рукой по стеклянной двери. Пытается нащупать ручку и скрыться в клубе? Хрен ему! Я его и там достану.
Бешеная злость во мне кипит, адреналин зашкаливает так, что энергия из ушей прёт. В таком состоянии я и горы бы в хлам разнес. Так что сейчас этому клоуну бородатому от меня не спрятаться и не защититься, даже если он охрану позовет. Черта с два меня кто остановит, ну разве что пристрелят.
Я делаю рывок к нему, и тут вдруг передо мной возникает Лера. Встает между нами, загораживая его от меня.
– Не смей! – коротко и жестко произносит она. И смотрит на меня в упор, не мигая. Глаза ее, абсолютно черные в полутьме, горят и прожигают насквозь.
Меня аж колотит изнутри от ярости, да вообще разрывает. Но я стою и не могу ее ни оттолкнуть, ни обогнуть, ни попросить не вмешиваться. Она, как чертова Медуза Горгона, одним своим взглядом превратила меня в столб. Даже все слова застыли камнем в горле. Только чувствую, как под кожей ходят желваки и на виске бьется вена.
– Лерочка, не стоит. Я сам разберусь с молодым человеком, – подсасывается к ней сбоку Карлсон.
Но ни она, ни я на него не реагируем, вообще не замечаем его. Ощущение, будто его тут и нет. Ничего вокруг нет. Только мы с ней и дикое напряжение между нами.
– Просто уйди, – цедит она, продолжая испепелять меня взглядом.
С минуту смотрю в эти её глаза, горящие и черные. И внезапно во мне будто что-то ломается, и мгновенно иссякает весь запал, все силы. И даже злость куда-то испаряется. Словно меня и впрямь подстрелили.
Я разворачиваюсь и ухожу прочь на чугунных ногах.
На автопилоте прохожу квартал или два. Или три, не знаю. Потом снова вызываю такси. На этот раз водила приезжает быстро и куда надо.
Отца дома нет, он в отъезде. Мама с Ксюшкой возятся в её комнате. Готовятся к завтрашнему новогоднему утреннику, и меня, слава богу, никто не замечает и не трогает. Я закрываюсь у себя и как подкошенный валюсь на диван.
Потом всю ночь не сплю. Таращусь в потолок, как в экран кинопроектора. А перед глазами то и дело вспыхивают разные кадры. В основном, Лера, ее лицо, ее взгляд то ледяной и насмешливый, то нежный и затуманенный от страсти, то жгучий и ненавидящий, вот как сегодня. И ощущение такое, будто бритвой всего изнутри исполосовало. Ещё и одеяло давит на грудь как бетонная плита. Или не одеяло, но даже дышится с трудом.
В четверг никуда не иду. Маме вру, что заболел. Хотя… ничего я не вру. Что это как не болезнь? Да меня так не ломало, даже когда температура под сорок была. И сил реально нет, вон до ванной еле-еле дотащился.
А после обеда ко мне заявляется Влад.
Озирается и говорит почему-то тихо-тихо, почти шепотом:
– Дома есть кто? Один? А ты чего сегодня не был?
Я пропускаю мимо ушей его вопросы. Вспоминаю, как он вчера влез, как лебезил перед бородатым, как меня обвинил во всём, и накатывает злость. Ну не злость, а так, раздражение.
– Чего тебе? – говорю грубо.
– Мне уйти? – спрашивает Влад.
Я неопределенно веду плечом, типа, вали, мне пофиг.
– Ну ладно, – Влад берется за ручку двери, но сразу ее отпускает и снова поворачивается ко мне. – Я всё-таки скажу, а потом уйду.
Но стоит и ни слова больше не произносит. И смотрит на меня так серьезно. Я киваю в сторону кухни, типа, ладно, проходи. Пока делаю кофе, Влад молчит. И только когда тоже усаживаюсь за стол с горячей чашкой, он начинает:
– Короче, не знаю, что у вас с Бутусовым произошло…
– С кем? – не догоняю я.
– Ну, с преподом тем. Игорем Иванычем.
– С этим бородатым клоуном? – хмыкаю я и ехидно глумлюсь: – Так ты же всё видел. У меня ж типа колпак снесло, и я чуть не завалил в сортире бедного мужичка, ну или как ты там вчера мне сказал… дословно не помню.
Влад тяжело вздыхает. Смотрит на меня с укоризной, ждет, когда заткнусь, и только тогда продолжает:
– Короче, мое дело предупредить. Он там сегодня такую бучу против тебя поднял. Сегодня на зачете у Овчинникова к нам приходила секретарша… в деканат тебя вызвать. Клео потом выяснила, что по поводу нападения на этого Бутусова. Ну и там всё серьезно, говорят. Вплоть до отчисления.
– Чего?! Да какое, нахрен, нападение? Я, конечно, хотел его отмудохать, но… Да гон это!
– Я тебе просто передаю то, что Клео узнала в деканате. А там ей сказали, что всё серьезно и тебя собираются отчислить. И это, короче, еще не всё. Бутусов это дело решил разогнать по полной. Он то ли уже накатал на тебя заяву, то ли собирается. Врать не буду. Но побои он уже точно снял…
– Да гонишь ты, что ли? Какие там побои? Я ему только один раз по яйцам двинул и всё. Да и то в порядке самообороны. Он, сука, душил меня!
– В смысле душил?
– Нет, ну не прям как Дездемону. Типа захват сделал. А больше я его и пальцем не тро… хотя нет. Один раз еще в табло вписал, но тоже едва коснулся. Вскользь. Он отскочить успел. Так что не может там быть никаких побоев. Ну, пусть идет и снимает, клоун.
– Он уже их снял. Я сам справку видел. Не читал, но он показывал. И… это. Так-то морда у него разукрашена. Не так чтоб в хлам, но видно, что ты его нормально приложил.
– Да не прикладывал я его! – Я аж чуть не поперхнулся кофе. – Говорю тебе, что едва задел.
– Тёмыч, но он побитый, это факт.
– Ну, значит, ему еще кто-то ввалил, но не я.
– Может, ты в аффекте был и не заметил? Так-то ты явно был не в себе.
– Так-то я ещё из ума не выжил и помню пока, когда и что делал. Ты же был там, ты видел, чтоб у него морда была разбитая?
– Да он в угол забился, скрючился весь, загнулся… Да и я там не особо его разглядывал. Но когда зашел в сортир, со стороны выглядело всё так… ну что ты его п***шь.
– Капец… Да не трогал я его! Во всяком случае не успел. А с какой радости он тебе справку показывал?
– А, ну вот это главное. Короче, он подвалил такой ко мне перед последней парой. Мы все стояли возле триста двадцатой. И он такой: Влад Холодов, если не ошибаюсь? Я такой: ну да, а чё? Он: отойдем, разговор есть. Ну и короче, задвинул мне такую тему. Мол, с тобой дело решенное. Из универа тебя точно отчислят за нападение. Но он еще и заяву на тебя накатал… или накатает, вот тут не понял. Справкой этой помахал, мол, вот, уже побои снял. А я должен буду свидетелем выступить, потому что всё видел и, типа, его чуть ли не спас…
