Опускаю глаза без желания продолжать беседу. Кармилла отмечает:
– В Новом Мире отсутствие зрительного контакта означает неуважение к собеседнику. Ты же просто смущена, я вижу. Кто бы что не говорил, но ты ещё ребёнок, Голдман. А все ждут взрослых решений и взрослых поступков, давят этим. Тебе сами прожитые годы велели ошибаться и обжигаться.
Отец решил по-другому.
– Не говорю за других, но – если что – подруга, хотя бы одна, у тебя здесь будет. Кармилла.
И она протягивает руку. Для рукопожатия.
– Перебори себя, Голдман, ну же, – говорит тонкий девичий голос. Усмехается, но не злобно, как это делали другие.
Скрепляем наше знакомство рукопожатием.
– Видишь, даже перчатки не понадобились, северянка.
И эта шутка кажется безобидной. Благодарю ещё раз – за спасение и за беседу. Кармилла проводит меня до дверей в столовую, говорит, что вернётся за подругой в комнату, но я могу заходить одна.
– Там много всех, – утверждает девушка, – Азуми с занесённым топором не выпрыгнет, уж поверь. И Каин уже давно там, до встречи.
Толкаю дверь и неспешно захожу – благо, внимания на меня никто не обращает. Эй, Карамель, и давно отсутствие внимания стало чем-то позитивным для тебя?
Помещение несильно большое, похоже на кафетерий в Академии; только столы не натёрты до блеска и вместо керамических и фарфоровых тарелок – пластик.
Замечаю янтарные глазки – Каин садится за пустой стол на несколько персон, ставит перед собой поднос, раскладывает еду. В компанию к нему никто не торопится. Приближаюсь и, нависнув, спрашиваю:
– Когда ты собирался позвать меня на шествие безликих?
Каин едва не давится запихнутым в рот сэндвичем; кашляет и выплёвывает кусок хлеба. Не могу сдержать язву:
– Манеры отсыхают у повстанцев сразу же, как они приходят к этому статусу или несколько позже?
– На какой из вопросов тебе ответить? – неясной улыбкой подхватывает юноша. Шутка ему не нравится, но и обиду – видно – позволить не может. – Садись, поговорим. Будешь завтракать?
– Я не меняться вопросами пришла.
– Садись, поговорим.
Теперь это звучит не как предложение, а указом. Следую ему: падаю на стул напротив.
– Приступим.
– Не шути про повстанцев, – шёпотом просит Каин.
О, то есть про северянок можно…
– Разве же здесь собрались ранимые души? – восклицаю я. – Мне казалось, несгибаемые по воли и глухие к посторонним словам.
– Настроение по утрам у всех разное.
– Это я заметила.
Мимо нас проходит подоспевший к завтраку Август и его рыжеволосая подруга (они и вчера были вместе, однако её имя мне неизвестно). Следом в столовую врывается что-то с жаром обсуждающая пара дев – о, Кармилла и Фрейя (вторую вижу впервой). Приходят и те, чьи имена мне неизвестны: мужчины и женщины.
– Будешь завтракать? – повторяет Каин.
Благодарю и отказываюсь.
– Впереди насыщенный день, уверена? – уточняет парень. Затем смеётся: – Или желаешь отобедать на Золотом Кольце?
– Сразу же после своего интервью для Новостей и шопинга.
– А серьёзно?
Признаюсь, что в пищу употребляю только растительные продукты и органику, исключая продукты животного происхождения, а представляемые сандвичи противоречат принципам. Янтарные глазки выдают в их стиле:
– Ты борешься за права почти вымерших животных, что обитают только в пробирках и лабораториях?
В своём стиле отвечаю, что не терплю на языке вкуса искусственных помоев.
– А я-то думаю, с чем этот сэндвич, – и Каин кивает на остатки завтрака. Возможно, я обидела его, но какое мне дело? – Что-то знакомое, из высокой кухни. Оказывается, искусственные помои! С таким отношением, Голдман, далеко не уедешь и долго не протянешь.
Отдаю лаконичным:
– Оставь мои принципы без комментариев.
Никогда прежде не приходилось отстаивать взгляды, ужасное чувство. Для чего кому-то вообще с ними спорить?
– Еда не заслуживает такого внимания, просто не парься.
– Не меняй меня, даже не пробуй.
– Это просто еда.
– Именно. И она не заслуживает такого внимания, сам сказал. Отвали от меня.
Оканчиваем спор и недолго сидим в тишине. В тишине – друг с другом, ибо окружающие нас не замолкают ни на секунду: разговаривают и смеются.
– Прости, я погорячился, конфетка, – и вот уже янтарные глазки улыбаются. – Ты попала в абсолютно новое место, в абсолютно иную среду, незнакомую обстановку, атмосферу, а я не позаботился о твоём комфорте должным образом. Если пойдёшь с нами на шествие – обещаю, куплю тебе органические булки или что ты там ешь, я даже не знаю. Стебель сельдерея, салат, что хочешь. На поле могу украсть для тебя тыкву, хочешь? Я украду тыкву, ты только скажи!
Смотрю в раскаивающиеся глаза. Представляю, как Каин ворует для меня тыкву. И – вдруг! – хохочу.
– Голдман умеет улыбаться, серьёзно? – вспыхивает из ниоткуда явившаяся Азуми, но её саркастичный тон не перебивает мой смех от представляемого с тыквой Каина. Каин реальный – без тыквы – бросает на Азуми гневный взгляд и велит выбирать слова.
– Это просто шутка, моя любимая буква Ка, – говорит девушка и садится рядом с нами. – Что обсуждаете?
– Что ты прошла мимо, и нам от этого хорошо, – подхватывает Каин. – Не время, Азуми. Я найду тебя, когда потребуется.
– Когда потребуется, посмотрите на него, – хмыкает азиатка и резко встаёт. – Как всегда – ищешь только по нужде!
– Ты хочешь что-то обсудить? – спрашивает юноша – строго. – Сейчас?
Ощущаю накатившую неловкость от присутствия в чужом споре. Споры родителей я всегда избегала, представляя, что их нет вовсе. Споры иных не заставала, ибо спор есть деструктивная единица в социальных отношениях, так говорит Свод Правил.
Надо же. Я вновь вспомнила Свод Правил. Есть некоторая близость с этим документом, не имеющим материальной оболочки, но вшитым в сознания людей; я читала – и читала, и читала, и читала – Свод Правил, сложенный в буквы из двоичного кода, заучивала, впитывала, слушала цитирование в утренних Новостях. Свод Правил вобрал в себя все истины Нового Мира – истины, которые ведут к идеальному обществу, строят идеальный град.
Азуми уходит, оставив после себя аромат сандалового дерева и накалённую обстановку. Каин от досады собирает второй сэндвич – добавляет больше зелени и меньше ветчины, надкусывает, рассуждает, что не пришёл к осознанности, дабы открыть себе веганство. Улыбаюсь и спрашиваю осторожной интонацией:
– Вы пара?
– Я и Азуми? – уточняет Каин и, получив кивок, посмеивается: – Нет, упаси. Азуми – сплетница и скандалистка, мы иногда проводим время вместе, ничего серьёзного.
