– Я доверяю тебе, Каин.
Янтарные глазки петляют по дорогам, и мы оказываемся ближе к заводам Западной части города – спускаемся; мосты вяжутся над нами в узлы, серое небо прячется – словно – в клетку (или запирают нас?), а иные машины редеют. Каин говорит, что свидетелей здесь происходящему мало (весь интерес направлен на Здание Комитета Управляющих; может, его подорвали не только в знак протеста, но и для моего аккуратного исчезновения?). К прочему, деактивация чипа северянки в низовьях Нового Мира близ озлобленной на богачей части города не покажется подозрительной.
Мы замираем у пустующей посадочной платформы – кажется, век здесь не парковались. Небо над нами нет, лишь мосты, крыши, углы других зданий; не знала, что Новый Мир может быть так мрачен и угрюм (а кто-то здесь живёт и работает…), потому что Новый Мир сам по себе сер и скуп на проявление не только эмоций и чувств, но и красок.
Смотрю в окно (даже здесь виднеется Здание Комитета Управляющих – его верхний кусок), пока Каин производит какие-то действия в стороне. Вдруг моя дыхательная маска валится к коленям.
– Эй! – восклицаю я. – Зачем отстегнул?
Пальцы Каина застывают у лица.
– Ещё не привыкла, что можно без неё? – спрашивает юноша и поправляет мои волосы – заправляет прядь за ухо.
Уклоняюсь и говорю:
– С ней всё же лучше. Воздух в Новом Мире, хоть и не опасный, как учит Академия, но вредный – посмотри на дерьмо, что валит из труб. Даже здесь.
– Подумал, ты хочешь отдохнуть от маски.
– Впредь не думай за меня. И разве не опасно в черте города светить лицом? Всюду камеры!
– Только не с обратной стороны продовольственного завода. Камеры здесь намеренно сокрыты, чтобы южане могло подворовывать поставки, а остроговцы спокойно транспортировать товар.
– Фантастика…
– Разве?
От досады жмусь в спинку кресла. Янтарные глазки протягивают таблетку (одну из тех, что каждое утро принимает порядочный гражданин Нового Мира, дабы быть здоровым и ощущать принадлежность к системе):
– Препарат понизит чувствительность.
По ощущениям, не видела эти разноцветные пилюли целую вечность, на самом же деле – только день. Удивительно, как наполнены происходящим последние сутки…уже вторые. Кажется, до встречи с Каином я не жила ни единого дня. Послушно принимаю таблетку – успокоительное, но юноша говорит, что для извлечения чипа этого недостаточно, поэтому он введёт обезболивающее вокруг него. Каин достаёт из-под сиденья аптечку и рассыпает содержимое, находит шприц, стерильные бинты и обеззараживающее средство.
– Ты когда-нибудь делал это прежде? – спрашиваю я. – Извлекал чип?
– Обижаешь, конфетка. С моим опытом я бы мог открыть студию по удалению чипов.
– Как-то несмешно.
Картинка перед глазами трясётся – буквально, секунду. Каин продолжает:
– Из известных тебе – Азуми. Не обращала внимание, что на месте извлечённого чипа у неё татуировка?
– Тоже сделаю татуировку, – говорю я.
Теперь точно всё плывёт….
Кажется… кажется, эффект от препарата наступает.
Это ведь эффект от препарата?
– Хочешь татуировку? – уточняет Каин и вяжет на моём запястье жгут.
Зачем?
Соглашаюсь:
– Хочу.
– Таблетка уже действует, – смеются янтарные глазки. – Былая Голдман бы такого никогда не предложила.
Наблюдаю извлекаемый и взбирающийся под кожу шприц. Место укола перестаёт ощущаться – так быстро? Или проходит больше времени? Ничего не понимаю.
Интересуюсь:
– Будет больно?
– Не знаю. – Каин пожимает плечами. – У меня и чипа никогда не было.
– Переформулирую. Как вели себя те, кому его извлекали?
Лицо моего друга теряют очертания.
– Как минимум, держали рот закрытым…Я скажу, когда начну, Карамель. Предупрежу заранее, ладно?
Но Каин не предупреждает. В этот же миг ощущаю колкий удар. Роняю взгляд – кожа расползается словно перезревший, лопнувший томат. Там же сочится красное… К ладони продвигается сжатый мужскими пальцами пинцет. Чувствую себя – перед глазами всё становится мутным в самом деле – неважно.... И потому теряю сознание.
Каин приводит в чувства: нависает надо мной и испуганно дышит, в руках держит извлечённый чип и разящий спиртом бинт.
– Ты очнулась.
– Ожидал другого?
Резко поднимаюсь – картинка всё ещё нечёткая, плавающая, мир качается и дрожит (или качаюсь и дрожу я?).
– Сказала бы, что боишься крови, – восклицает Каин.
– Сказала бы, если знала. Теперь знаю.
Смотрю на руку – вся обвязана тканью и бинтом, сквозь которые сочатся алые пятна.
– Ставить его было проще, – говорю я.
Установка чипа не занимает много времени – крохотное устройство с огромнейшим потенциалом и значением вводят специальным аппаратом: прислоняют к коже, и ты ощущают секундный (даже меньше) укол. В тот же миг чип начинает действовать.
Уточняю:
– Закончил?
– Да, ты проспала всё веселье.
Каин даёт посмотреть на чип, после чего сдавливает его, разламывает. Крохотные микросхемы летят из машины через окно – в основания домов.
– Поздравляю, Карамель Голдман, ты больше не в системе. Новый Мир тебя не преследует.
Не могу поверить, что чипа нет. Я помню его всю сознательную жизнь. Приглядываюсь к повязке, трогаю.
– Шрам останется, – предупреждает Каин и убирает инструменты. Моя задумчивость не даёт покоя. Подступает обратно и берёт израненную руку, подносит к своему лицу и целует тыльную сторону. – За веру и героическую стойкость.
Смущаюсь, но жест не перебиваю – даю закончить.
– Могу только представить, – улыбаются янтарные глазки, – какое облегчение ты ощущаешь, какую свободу.
Я должна чувствовать именно это?
Выдаю неуверенно:
– Наверное.
Оставшуюся часть поездки мы молчим. Каин возвращает нас на поверхность: движемся по дорогам знакомого Северного района. Маски снова на лицах, люди – всё так же торопливы и напуганы, дроны – не переставая – слетаются к Зданию Комитета Управляющих. Наверное, его уже вовсю реабилитируют. Только реабилитация в этот раз серьёзная, и займёт не один и не два месяца, как это было с подорванными заводами.
– Приехали! – восклицает Каин, когда мы замираем на посадочном месте у одного из многоквартирных домов. – Прости, я не знаю, на сколько мы тут задержимся. Надеюсь, Патруль Безопасности быстро перебесится, и мы сможем вернуться в Острог.
