Я настаиваю, что пробудем мы здесь недолго; решим дела и смело отправимся домой.
– А «недолго» в каком временном отрезке? – с натянутой (для окружающих лиц) улыбкой обращается ко мне Луна.
– Некоторые гуляют на приёмах неделями, – забавляюсь я. – Гостям выделяются спальни.
– Хорошо, что мы не некоторые, правда, Гелиос?
Она редко зовёт меня по имени, а потому к гласу её следует прислушаться. Девочка ставит условие «не больше одной ночи» и приступает к рассмотрению внутреннего убранства дома. Параллельно с тем мы здороваемся с встречающимися нам лицами и семьями и – то чувствуется – оставляем после себя вереницу любопытных взглядов. Все они почёсывают нам спины; кто-то пускается в едва слышимые беседы, постепенно сливающиеся со звоном бокалов и иными тщедушными разговорами.
Бог, будь он неладен, упомянутой несколько ранее Воды пускается к нам со всех ног: пузатому коротышке не терпится узнать об имени и статусе вышагивающей подле.
– Моя супруга, Луна из дома Солнца, – представляю я и взглядом перебегаю с тоненькой нимфы на блестящего от пота и удовольствия мужлана.
Тот рассыпается в комплиментах и многозначительных взглядах, говорит, что ему думалось, будто это слух или какое-то помешательство: сам Бог Солнца, полвека сияющий в одиночку, ныне разделил поместье с женой. И – вот так новость – всего одной!
– Мы погуляем, – перебиваю бесконечный рокот, – а потом решим с тобой имеющиеся вопросы, хорошо?
Бог Воды локтем подбивает воздух и соглашается, уклончиво смотрит и оставляет нас. Луна осторожно интересуется, чем же ей придётся заниматься, пока своими делами буду заниматься я.
– Можешь стоять рядом, вот тебе добрый совет, – смеюсь без улыбки. – Сколько ртов и все они облизываются. Браво, жена. А вот и самый падкий на красивых девочек рот…
По залу вышагивает Богиня Плодородия. Она скверно – от старой привычки и толики уважения – клюёт меня в щёку и просит представить юной особе. В который раз повторяю:
– Моя супруга.
И женщине хватает ума и безрассудства (а всё это подтапливается вмиг настигшим желанием), протянуть к Луне руку: девочка, особо не понимая зачем, но – приличия ради – протягивает её в ответ. Однако Богиня Плодородия – вот флиртующий дурман! – вместо касания/пожатия обагряет бледную ручку алой помадой. Наблюдаю, как Луна (белёсая от природы) наливается румянцем. Отдаю честь, Богиня Плодородия; из вас бы вышел отменный любовник; во много раз более опытный, интересный и привлекательный в сравнении с иными присутствующими, что невидимо облизываются и бегло косятся. На старом наречии женщина интересуется, не желаю ли я поделиться только давшим сок плодом. Отвечаю, что привык испивать урожай со своих земель в одиночку; предельно жадно и ненасытно. Богиня Плодородия смеётся (встреча с нами поднимает ей настроение, что для старухи нонсенс) и пожимает колючими плечами.
– Не сегодня, – говорит она и уходит.
Луна бросает острый взгляд. Ей не нравится, когда окружающие с хрипцой повествуют на старом наречии и сама девочка не может ни поддержать, ни опровергнуть диалог.
– О чём вы говорили?
– Она хотела поиграть с тобой, – признаюсь я.
– Во что? – по-детски вопрошает Луна, а я с смеюсь и восторгаюсь прелести жены.
– Не в карты, Луна, точно. Мы с тобой в такое не играем.
Её вопрос поспешен и не обдуман, а потому так наивен и глуп; в следующую секунду Луна вновь багровеет.
Компании разрастаются, и приходится петлять от одной к другой: договариваться о встречах, представляться, обсуждать рабочие дела, зудеть об общих планах. И каждый из поздоровавшихся с нами не утаивает несносного взгляда в адрес Луны; ни один из этих благородных мужей не обделил себя мыслью о возможном союзе.
– Ни с кем никуда не выходи, – предупреждаю я, ведя девочку под руку. – Ни под каким предлогом. И лучше, прости меня, даже не разговаривай.
– А заранее нельзя было предупредить о стае голодающих?
– Стая голодающих таковой не была, – отвечаю я. – Их аппетит раззадорился десертом, тогда как у них – основные, но безвкусные, пресные, безынтересные блюда.
Обращаю внимание, что все присутствующие господа не обделены наличием жён. Наперерез Луна восклицает, отчего же жёны не ходят подле. Девочка смотрит на скопище женщин у длинного стола. Прекрасные создания (разного возраста, ума, комплектации, цвета) переговариваются друг с другом и угощаются питьём; все они знакомые и подруги.
Предлагаю:
– Ты посчитай: кого сегодня больше? Женщин или мужчин?
– Тут даже считать не надо, – поспешно бросает Луна. – Видно невооружённым взглядом. Женщин.
– Вот и всё. Не будешь же шлейфом жён подметать залы.
Девочка смеётся и смеётся прекрасно. То отмечают очередные гости, и Луна – во избежание очередной неловкости – сжимает меня за плечо и просит спрятать. На фоне играет приятная мелодия, а потому я приглашаю молоденькую жену на танец (хотя, отрицать не будем, никто и никогда здесь не танцует: большие пространства, отполированные полы и музыка – лишь имитация вечера).
– Но я не умею…! – шёпотом восклицает голосок, а я успеваю закружить его чудесную обладательницу: Луна сама падает в руки.
– Дома ты танцуешь, – говорю я.
– Для тебя. Это не танец. Не тела, так точно. Это от души и сердца.
Топлю затянутую талию руками и склоняюсь к лицу, губами пригревая висок.
– Я совсем не умею танцевать, Гелиос, прекрати…
– Тогда обними меня, – предлагаю я.
– Что?
– Обнимай.
К нам желает подойти ещё некто из гостей, но я роняю вполголоса повторное указание. Луна поспешно прижимается щекой к пиджаку, и потому никто нас не тревожит. Я танцую с маленькой нимфой: крепко обнимаю и вяло покачиваю под скучную музыку. Но ей нравится. Лицо сияет, как сияло однажды в саду.
– Почему все пялятся? – неслышно для окружающих вопрошает девочка.
– А ты видишь, чтобы кто-либо танцевал со своими жёнами? – отвечаю на ухо. – Хотя бы с единой из?
– Никого.
– Первая причина, – подвожу я.
И Луна одурманено интересуется, с чего бы всем этим незнакомым людям так увлечённо подходить к нам и знакомиться.
– Они всё ещё не верят моему безумству, – забавляюсь я. – Клеймили вечным холостяком.
…и старым развратником, что говорить Луне мы не будем, иначе за недоумевающим лицом девочки последует очередное: «почему?», а дать ответ я не готов. Не готов, потому что он подразумевает следующее: большинство присутствующих на вечере женщин проходили через меня; я покупал их приятными, юными и чистыми и к утру подбрасывал хозяину Монастыря готовыми к последующей продаже.
