ОВР ТОФ, несёт службу в плановом режиме.
Известия 25 апреля 1977 года.
Неприятное ощущение прикосновения к помойному ведру, не отпускало Виктора ещё долго. А вот с Гориным удалось договориться очень быстро. Он же и объяснил, почему так трудно найти общий язык с некоторыми авторами.
— Вы, поймите, они всю жизнь спекулировали на кухонной теме. Ну, вы знаете. Такие полунамёки, полутона. Вроде бы не ругают советскую власть, а так… порицают. И всё вокруг плохо. Вот просто ужасно. А юмор, если это не дешёвое хохмачество, это всегда притча. Рассказ о чём-то большем. Тем более сатира. И люди, обличённые властью, очень не любят узнавать себя в образах юмористов. И вот это тихое противостояние власти и людей искусства, очень многим испортило характер. Всё конечно двинулось в правильную сторону, но вообще, полного понимания между людьми власти и людьми искусства не будет никогда. Разный менталитет, и разные условия существования. Вас-то это не касается. Вы не смешной. Вы — страшный. В вас, вот прямо видна государственная функция — каратель. Да, вы обаятельны и вообще выглядите как с картинки журнала, но старого еврея не провести. Вот они от вас и шарахаются. Но, не напрягайтесь. В этом поезде не все нужны. Отпустите тех, кто сойдёт. А точнее, дайте им просто жить. А станут вредить, так достаточно будет их чуть напугать, и эти люди, роняя тапки побегут в Шереметьево. А талантливых и честных юмористов у нас достаточно. Я обзвоню всех, кого знаю, и уверен, что подавляющее большинство согласится сотрудничать. А в особенности если вы обеспечите защиту от чиновничьего произвола, что не очень часто, но случается.
Было много вопросов, с которыми приходилось разбираться в срочном порядке, и которые никак не передоверить помощникам. И эта селекция, что поручить, а что делать самому, была самой сложной частью работы. Но к счастью, Елена и Катерина, как-то разруливали большую часть вопросов, и многое вообще до него не доходило. Например, письма всяких юных особ, с признаниями в любви. Специально приглашённая старушка — поэтесса, писала ответы, прикладывая фотографию Виктора с его автографом, и в девяноста девяти процентах случаев этого было достаточно. Но некоторые, таки добирались до Москвы и даже временами подлавливали его в разных местах, и порой приходилось объяснять юной красавице, что он никак не может составить её счастье, так как дела, заботы… Но более всего, всех страждущих отпугивал вид его секретариата, к которому как-то присоседились девицы от минобороны, и КГБ. Подтянутые стройные, всегда с иголочки одетые, вооружённые и дружелюбные словно медведь, разбуженный зимой. И если между собой они как-то договаривались, то совершенно не желали видеть кого-то чужого в своём тесном кругу.
Конечно во всём этом был лёгкий флёр распутства, но ссориться с Минобороны и КГБ, было совершенно эпической глупостью. Хотя в народе ходили слухи о том, что в свою команду Виктор набирает исключительно красавиц.
В этой информационной мути, отлично пряталась работа с Министерством обороны, и другими ведомствами по ускоренному развитию электронного производства, и обеспечении вычислительной техникой. Рабочие станции уже стали нормой во многих местах, равно как и электронная почта, а доведённый до ума лазерный принтер, патент на который выкупили у компании Зирокс, уже не требовал целой комнаты, а вполне помещался на столе.
Качество печати у принтера было на порядок лучше, чем у устройств термопечати, поэтому Виктор все документы для Брежнева набирал только на своей Искре 105 — вполне приличной персоналке, с тридцатидвухбитным процессором, и пусть хиленькой, но звуковой платой, которая при некотором старании чего-то там могла прокрякать, своим крошечным полуваттным динамиком.
А инженеры уже работали над графическим ускорителем, в формате отдельной платы, и звуковым ЦАП-АЦП
[33].
В прогресс электроники и точной механики вкладывались огромные силы и средства, но даже на коротком отрезке, это уже начало приносить свои плоды. Обычный токарный станок, оснащённый программным блоком, делал деталь быстрее рабочего, точнее, и практически не допускал брака. За человеком было только поставить заготовку, и закрепить в сменном барабане резцы. Также пошли в серию станки координатной резки, сварки, и многое другое. Активно внедрялись заводские и конструкторские среды проектирования, что в масштабах страны давало огромный экономический эффект. Но самое главное, никто, даже в среде старых бюрократов, не считал ЭВМ модной игрушкой. Работать с базой данных на вычислительной машине было на порядки удобнее чем с многочисленными томами, стоящими на полках. И дело было только за оцифровкой, данных которая пока продвигалась очень медленно. Системы распознавания находились в зачаточном состоянии, и требовали серьёзной мощности вычислительной системы. Но первые сканеры уже работали. Один в Ленинской библиотеке, а другой в Минобороны, переводя их архивы в цифру.
Ещё в самом начале работы, Виктор сумел доказать первым лицам СССР, что невозможно быть первыми везде и всюду. Нужно выделить несколько наиважнейших сфер, и там тоже выделить направления, по которым будут поддерживаться самые глубокие компетенции. Например, авиационная промышленность, а в ней тема турбин и навигации. Тема электроники была важна вся, от начала до конца, включая аккумуляторы, и устройства хранения данных, как и все двигатели, начиная от лёгких бензиновых моторчиков, до огромных судовых дизелей.
И нет никакой необходимости всё, что необходимо, делать внутри страны. Очень многое для дешевизны можно и нужно покупать, пока не появятся безлюдные технологии, позволяющие делать товар, с минимальным участием, или вовсе без людей. Кроме того, с его послезнанием были закрыты сотни направлений, считавшихся перспективными, как например климатическое оружие, в которое были вбуханы сотни миллионов в СССР, и почти десять миллиардов в США.
Но с комиссией по закупкам МинВнешТорга, пришлось разбираться отдельно, и совсем другим людям. Прочитав документ, подготовленный людьми Судоплатова, Виктор только нахмурился, и тут же снял трубку телефона, набрав номер главы КГБ. Потому что покупка финских и японских холодильников, в количестве двухсот штук в месяц, импортной аудиотехники в таких же гомеопатических дозах, и автомобилей, по десять-двадцать единиц в месяц, это коррупция в чистом виде, и никак по-другому это назвать было нельзя.
Каково же было его удивление, когда обнаружилось что вся эта возня обслуживала не действующих чиновников, а всякого рода пенсионеров и отставников. Действующие номенклатурные чиновники, которые по части выживания могли дать фору любой крысиной стае, уже давно поняли новый тренд, и в быту полностью отказались от показной роскоши. Картины старых мастеров, дорогие ювелирные украшения и прочие приметы богатой жизни разъехались по родственникам, были проданы, подарены и другими способами вытеснены из квартир. Осталась только импортная звуковая аппаратура, у кого она была, и всё то, что можно было оправдать зарплатой.
