Я сказал Жанне и Люсинде, что познакомился с Джей несколько лет назад, что она работала в производственном офисе с Брайаном Клермонтом. Сейчас ей снова захотелось посетить бывшую водолечебницу. Мы говорили об этом, о том, что старого места больше нет, о том, что им удалось снять фильм, пока там что-то было.
– Кстати, я никогда не видела этот фильм, – сказала Жанна. – У нас еще есть копия?
– Если не ошибаюсь, DVD лежит на полке позади тебя, – сказал я. – Мы могли бы посмотреть его сегодня вечером, если захочешь. Сам я смотрел его только один раз.
– Я думала, ты его терпеть не можешь.
– Так и есть, – сказала Джей.
– Нет, дело не в этом, – возразил я. – Мне не понравилось работать с Клермонтом над сценарием. Помощи от Джей было мало, но мы смирились с этим. Опыт оказался неудачным.
– Я была там не для того, чтобы вам помогать, – сказала Джей.
– Знаю, знаю. Вы с Брайаном закончили фильм, и после этого вышло несколько хороших рецензий.
– Что вы думаете о фильме, Джей?
– Я бы не назвала его неудачным. Я знаю, что Бен так думает. Но он однозначно мог бы быть лучше.
– Сценарий был ужасен, – заявил я. – Я никого не виню в этом, кроме себя.
– Просто мы не довели его до ума, вот и все.
Джей отвернулась и посмотрела в окно. Люсинда сидела в большом кресле в эркере. Хотя небо темнело из-за надвигающегося ливня, на фоне дневного света из окна за ее спиной черты ее лица были нечеткими, но я смог увидеть, что она пристально смотрит на Джей. Неподвижное, будто каменное, лицо, и взгляд ни разу не дрогнул.
Пока мы болтали про работу с Брайаном Клермонтом и его клику постоянно менявшихся финансовых покровителей, она не проронила ни слова. Я ничего не сказал о Татарове. И что бы я мог сказать про водолечебницу? События 11 сентября были для Люсинды запретной темой. Я чувствовал, что все это было очень сложно, хотя и по разным причинам. Взглянув на часы, я понял, что примерно через тридцать минут мальчиков нужно забрать из школы. Ежедневный крайний срок, приятная рутинная обязанность.
Затем Джей упомянула о своей предстоящей поездке в США, сказала, что ее отец погиб во Всемирном торговом центре. Я видел, как Жанна посмотрела на Люсинду, но та продолжала хранить молчание.
Джей объяснила, чем она сейчас занимается: работает на себя, заканчивает несколько индустриальных видеороликов, которые она делала для компании, прежде чем ее уволили. Она указала на своеобразный парадокс: сейчас ей как фрилансеру они платили больше, чем когда она была в штате.
Люсинда продолжала в упор смотреть на нее. Даже если Джей и замечала ее взгляд, она никак не реагировала на него. Она тоже пару раз взглянула на свои часы, потому что перед тем, как мы вошли, я сказал ей, что нужно будет забрать мальчиков. Погода на улице между тем окончательно испортилась. Поднялся сильный ветер.
Люсинда внезапно подала голос.
– Вам нужно куда-нибудь еще? – спросила она у Джей. – Кажется, вам не терпится уйти.
– Нет, извините. Просто я не хочу задерживаться.
– Как умер ваш отец, Джей?
– Зря я упомянула об этом. Это было много лет назад.
– Бен одержим Всемирным торговым центром. Это из-за вас?
– Нет. Я…
Жанна встала и сделала вид, будто собирает чашки, из которых мы пили чай.
– Мам, прекрати.
– Нет, я хочу знать. Вы та, что были в самолете, который разбился. Верно я говорю?
– Я заберу детей из школы, – сказала Жанна и посмотрела в окно.
На улице между тем начался настоящий ливень.
– Я возьму машину. Люсинда, не хочешь поехать со мной? А вы, Джей, можете познакомиться с детьми, когда я их привезу.
– Джей? – сказала Люсинда, внезапно подавшись вперед на своем стуле. – Почему вы называете себя так?
– Это имя мне дали родители…
– Но ведь вы Лил, не так ли? Или Лиз? Не могу точно вспомнить. Бенджамин, какое именно? Лилиан? Помните, мы еще ходили в водолечебницу. Я видела вас там. – Ее руки сжались в кулачки. – Я знаю, Бенджамин говорит, что это были не вы, но меня не проведешь. Вы растрепали волосы и прибавили в весе, но тогда вас звали Лил.
Джей как будто ее не поняла, что, скорее всего, так и было. Жанна, шагавшая к двери, замерла как вкопанная и посмотрела через комнату на Люсинду, затем на меня. Я в ответ посмотрел на нее.
Казалось, все в этот момент вот-вот изменится или вернется назад. Наши планы относительно Люсинды внезапно рухнули. Больше не осталось ясности в том, что нам с ней делать и что мы в силах сделать. Дождь громко барабанил в окно, как будто сверху кто-то швырялся камешками. Снаружи паром включил огни верхней палубы, сигнализируя, что собирается отчалить. По омываемым дождем окнам заскользили яркие желтые лучи. На мгновение, размытая непогодой, на противоположной стене заплясала тень нашей оконной рамы.
Еще одна тень, непонятная, непостижимая, слишком огромная, чтобы быть принятой за реальную, заполнила все четыре наши жизни, довлея над безобидной комнатой, где часто играли мальчики. Мы все были в темноте, в тени 11 сентября, жертвы или останки жертв, потерявшие наших возлюбленных и близких, невольные персонажи в истории, что коварно оплетала наши жизни – лживая, ненадежная, иррациональная и пока еще не завершенная.
Глава двенадцатая
Тогда: 2001–2006 гг.
Молчание
В те тревожные, напряженные, пугающие дни, последовавшие за событиями 11 сентября, я был вынужден остаться в США. Первые сутки я через регулярные промежутки времени пытался звонить Лил на мобильный, но, устав от этого удручающего повторения, вскоре понял, что это безнадежно, и после первого дня больше не звонил ей. Затем последовали три долгих, унылых, неприкаянных дня, когда я застрял в Колумбусе, штат Огайо, но наконец мне удалось забронировать внутренний рейс в Ньюарк, откуда я вернулся в Нью-Йорк.
Я пошел прямиком в дом, где жила Лил, но дверь ее квартиры была заперта. Консьержи сказали, что не видели ее с того дня, как Всемирный торговый центр подвергся террористической атаке. Ее почта и газеты скапливались в почтовом ящике в коридоре.
Нью-Йорк медленно возвращался к чему-то похожему на нормальность, хотя огромный район Нижнего Манхэттена был закрыт для всех, кроме поисковых и строительных команд. По этой мертвой зоне среди руин громыхали грузовики, увозя прочь тысячи тонн щебня, пыли, покореженной и изломанной стали. Каждый вечер на всех новостных телеканалах появлялись кадры работ по расчистке завалов. Чтобы разобрать развалины зданий, были привезены огромные краны и бульдозеры. Ряд репортажей сообщили почти невероятную новость: оказывается, обломки все еще горят, а внизу есть огромные лужи расплавленной стали. Туда постоянно закачивали воду, правда, без видимого эффекта. По площадке клубились дым и пар, и все рабочие были в тяжелой защитной одежде. Я видел кадры, на которых из груды обломков поднимали одну из огромных стальных балок, и, когда она качнулась в воздухе, было видно, что несколько ярдов на одном ее конце светились вишнево-красным светом. Другие балки были гротескно перекручены и согнуты, в некоторых имелись большие дыры, похожие на те, что бывают в сыре.
