– Да, я собираюсь на Бьют. Но вряд ли на несколько дней. Мне нужно взять интервью для журнала у одного человека. Я понятия не имею, сколько времени это займет. Обычно на это уходит пара часов, но если его потребуется продолжить на следующий день, я найду небольшой дешевый отель с завтраком.
– На поезде неудобно, – сказала Люсинда.
– Ничего страшного. Из Глазго до парома на Бьют ходят регулярные поезда.
Люсинда достала с полки позади себя дорожный атлас.
– Как вы посмотрите на то, что я отвезу вас на остров?
– Спасибо, но нет. Весьма любезно с вашей стороны, но это долгая поездка. – Это прозвучало натянуто и чересчур вежливо.
– Отсюда до паромного порта меньше двух часов. Мне нравится водить машину, и я никогда не была на Бьюте. Для меня это шанс увидеть остров. Я высажу вас там, где вам нужно, а сама покатаюсь, посмотрю по сторонам…
– Нет, Люсинда, думаю, мне лучше поехать поездом.
– Не желаю даже слышать об этом!
Я вяло спорил еще пару минут, но продолжал зевать, и у меня не оставалось сил сопротивляться. Пожелав ей спокойной ночи, я поднялся по лестнице, зная, что, по идее, должен предпочесть независимость и поехать, как и планировалось, поездом, но также подумал и о дополнительных расходах, которые журнал вряд ли мне возместит, ведь это был малобюджетный математический журнал для школ. Я же переживал в финансовом отношении тяжелые времена. Если мы с Люсиндой разделим расходы на поездку… я разделся, рухнул в чужую кровать и крепко заснул.
Автомобиль и паром
Я еще толком не проснулся, когда Люсинда вошла в комнату и принесла мне чашку чая. Я принял душ, надел свежую одежду и отнес свой чемодан вниз, готовый к поездке. Люсинда между тем приготовила мне плотный шотландский завтрак, включавший хаггис и картофельные оладьи. Вопрос о том, как мне добираться до Бьюта и обратно, похоже, был решен, пока я спал. Она уже успела съездить и заправить машину. Мы немного засиделись за завтраком, хотя мне не терпелось отправиться в путь.
Мы выехали из Эдинбурга по автостраде, через час объехали Глазго и покатили по старой главной дороге вдоль реки Клайд к побережью залива. Люсинда была опытным водителем, явно любила скорость, но оставалась внимательной. Сначала она заставила меня понервничать, но, поняв вскоре, что опыта вождения ей не занимать, я позволил себе расслабиться. Я смотрел на проносившийся мимо пейзаж: сочетание постиндустриального жилья и пустырей, больших заброшенных заводских зданий и высоких безлесых холмов.
– С кем у вас интервью? – спросила Люсинда, когда мы проезжали мимо порта Глазго, а затем свернули в сторону Гринока.
– Это американский математик Кирилл Татаров, – сказал я. – Он родился в России, но семья приехала в Америку, когда он был ребенком. Я уже брал у него интервью около десяти лет назад. Наверное, он помнил об этом, потому что на сей раз сам предложил мою кандидатуру. Думаю, это целиком и полностью его идея.
– Вы тоже математик? – спросила Люсинда.
– Нет, я стараюсь не отставать от передовых идей, но я всего лишь журналист. Я специализируюсь на естественно-научных темах, и иногда математика входит в их круг.
Я описал ей все, что знал о работе Татарова, о его многолетнем увлечении гипотезой Пелерена, о статьях, которые он опубликовал, об его коллегах. Я также перечислил математиков, которые конкурировали с ним, но преклонялись перед его гением. Они изо всех сил старались получить доказательство раньше, чем он.
– Он сейчас в Шотландии, на Бьюте, – сказал я. – У него появились новые идеи. Что-то о статистическом контроле, необходимости социальных норм и предсказании событий. Все это как-то связано с угонами самолетов 11 сентября.
Люсинда ничего не ответила, лишь оторвала взгляд от дороги и быстро, но цепко посмотрела на меня, после чего вновь сосредоточилась на вождении. Несколько секунд я не осмеливался нарушать молчание, поскольку был озадачен ее явно негативной реакцией.
– Не знаю, рассказывала ли вам Жанна, – сказал я в конце концов, – но, когда произошли угоны, я был в Америке, поэтому я всегда проявляю интерес к событиям 11 сентября.
– Она ничего мне не говорила. Вас это как-то коснулось?
– Не больше, чем всех остальных, по крайней мере, не напрямую. Но у меня был близкий друг, который погиб.
И снова Люсинда ничего не ответила. Мне показалось, что ей не хочется говорить об этом, но она уже приоткрыла часть меня, которую я всегда старался держать закрытой. Я пустился в рассказ о том, как мы с Лил познакомились, как нас влекло друг к другу. Затем я рассказал ей о том, что в тот день я летел одним рейсом, а Лил другим, а может, и нет, не летела, потому что ее имени не было в списке пассажиров, поведал о моих сомнениях по поводу официальной информации, о душевных муках неведения.
– Вы говорите, это было до того, как вы встретили мою дочь? Как звали вашу подругу?
– Лил, или Лилиан.
Пока я изливал душу, мы доехали до паромного терминала. Люсинда свернула с дороги и припарковалась на одной из пронумерованных полос для выхода на посадку. Никаких признаков парома у причала или даже приближающегося к терминалу не было. Впереди нас стояла дюжина других легковушек и грузовиков. Как только она заглушила двигатель, я ощутил разлившуюся вокруг нас тишину. Дул свежий ветер, у входа на пандус стояли работники парома в светоотражающих куртках, сборная будка билетной кассы отбрасывало тень на зону ожидания.
Поняв, что говорить о бывшей девушке с матерью моей нынешней спутницы жизни бестактно, я внезапно ощутил неловкость. Мы молча сидели в машине. Через несколько минут в заливе появился паром. Люсинда вышла из машины и отправилась к кассе. Вернувшись, она бросила распечатанные талончики на приборную доску. Паром быстро приближался к пандусу, его носовая часть уже была поднята.
– Простите, Люсинда, – сказал я. – Это копилось годами. Загадка гибели Лил стала для меня навязчивой идеей.
– Я не против вас послушать, – ответила она.
Прибывшие машины теперь съезжали с парома, и одна за другой легковушки и грузовики, за которыми мы ждали, двинулись вперед, чтобы въехать на корабль. Люсинда последовала за ними. Поставив машину на автомобильной палубе и заперев ее, мы поднялись по лестнице в пассажирский салон, где встали в очередь за кофе и закусками, а затем нашли места за столиком с видом на нос судна.
Паром между тем уже отчалил от причала, опустил нос, развернулся и теперь бодро пересекал залив. Со всех сторон виднелись холмы и горы, одни крутые и острые, другие округлые и низкие. К югу от залива, у выхода в открытое море, вырисовывался высокий зазубренный силуэт Аррана. Я смотрел вперед, надеясь с первого взгляда разглядеть Бьют, но залив был широк, и если остров и лежал впереди, он был временно неотличим от остальной гористой местности.
– Расскажите мне больше о Лилиан, – внезапно попросила Люсинда. – Вы были женаты? Или просто жили вместе?
