Кэтрин снова, на этот раз более уверенно, попыталась приподнять голову. Глаза привлек какой-то просвет. Она прищурилась. Каменные стены? Да это пещера. Без сомнения, она находилась в пещере.
Ее голова опустилась на самодельную подушку. Из чего она была сделана — из соломы, перьев, обрывков меха? Ничего удивительного, что постель пахнет псиной.
А где сам Брук? Охотится, или, может быть, где-то рядом, в пещере?
Видимо, он принес ее к себе в логово. Раздел и уложил в постель и не причинил ей вреда — по крайней мере, пока.
Может, он не такое уж чудовище? И она сможет его урезонить? Или она обманывает сама себя? Как следует с ним обращаться — быть мягкой или твердой? Должно быть, ему стоило немалых усилий приволочь ее сюда. Ясно, что он проделал это не просто так, но все-таки — с какой целью?
Вдруг Кэтрин услышала какой-то шорох и затаила дыхание.
Что это — крыса, змея, или он?
Внезапно перед ней возник маленький факел. В его свете она увидела его. Он накрыл ее тело то ли одеялом, то ли еще одной шкурой.
Кэтрин были видны только его волосы и борода. Он наклонился к ней, и она притворилась бесчувственной. Из-под ресниц она все же могла наблюдать за ним.
Его привлекательное лицо хранило удивительную безмятежность. Несмотря на темную бороду и длинные волосы, он вовсе не выглядел чудовищем. С трудом различимые при тусклом свете факела небесно-синие глаза и прямой нос. Его лицо было лицом художника, а не дикаря. Перед ней стоял человек, единственной одеждой которого была шкура животного.
Он наклонился, и Кэтрин поспешила смежить веки, чтобы не выдать бодрствования. Почувствовав его руку на своем лице, девушка задрожала. Она еле сдержалась, чтобы не закричать. Он приложил руку к ее лбу и щекам так, словно был любящим отцом, проверяющим состояние своего больного ребенка.
Кэтрин продолжала разыгрывать состояние бесчувственности, хотя на самом деле находилась уже на грани истерики. Брук провел рукой по волосам. То было нежное касание, но оно ужаснуло Кэтрин.
Потом он куда-то отошел, и она услышала звук льющейся воды. Ее щеки коснулось что-то холодное — очевидно, он сделал ей охлаждающий компресс.
Значит, он способен на доброту. Она должна была хоть как-то отреагировать. И все же ей недоставало смелости открыть глаза и заговорить с ним. Она чувствовала себя такой слабой, что было проще выжидать, стараясь выиграть время.
Через минуту он отошел от нее, очевидно, поверив, что она еще не пришла в себя. Одеяние мужчины на секунду распахнулось, и, слегка повернув голову, девушка увидела его белоснежное тело.
Пещера снова погрузилась в кромешную тьму. Кэтрин почувствовала себя совершенно обессиленной. Без сомнения, она нуждалась в помощи доктора. Не может же она вечно притворяться бесчувственной.
Девушка решила, что, когда он подойдет к ней в следующий раз, она попытается заговорить с ним. Если она хочет выжить, то должна есть и пить. Сколько она уже находится здесь? Возможно, что несколько дней.
О боже, мысленно взмолилась Кэтрин, помоги же мне! И она заплакала, пока не забылась настоящим, а не притворным, сном.
5
Брук размышлял — глаза его неотрывно смотрели на огонь. До сих пор жизнь для него тянулась подобно бесконечной паутине. Дни были похожи один на другой, ничем не отличаясь.
Женщина в его пещере — нет, этого не может быть! И он не представлял себе, как теперь вести себя и что делать. Увидев человека в беде, он не подумал о возможных последствиях своего поступка и поспешил ему на помощь. Теперь же мучился, что, принеся женщину в свое логово, совершил непоправимую ошибку.
Ладно, что бы он ни думал сейчас — одно было несомненно: теперь его жизнь никогда уже не будет такой, какой была прежде, даже если женщина умрет. Ее обязательно будут искать, а значит, будут искать и его. Бог знает, что случилось с Джеффри Килманом — женщина здорово саданула его камнем по голове. Как он ее называл — Кэт? Да, именно так.
Брук подергал себя за бороду. Все-таки они очень странно себя вели. Почему они дрались? Ведь если она согласилась отправиться в такую глухомань, то не могла не быть с ним в близких отношениях. Почему же Килман пытался ее изнасиловать?
Или они оба пытались поймать его, Брука, в ловушку, и именно это их и объединило?
Брук подложил в огонь полено. Как все-таки странно! Раньше в его берлоге не бывал никто, даже Пол Диспейн, хотя тот частенько был таким пьяным, что запросто мог бы попасть в эту нору, не имея ни малейшего представления, чья она. При мысли о старике Брук улыбнулся.
Потом он подумал о том, какая у девушки оказалась гладкая и нежная кожа, когда он снял с нее одежду и уложил на топчан у огня. Смотреть на нее было все равно, что разглядывать обнаженную Опаль — зрелище это навевало воспоминания.
Вот только… Кэт была без сознания и, возможно, даже умирала.
Удивительно, но ему хотелось, чтобы она выжила. Будет несправедливо, если она умрет до того, как он познакомится с ней и узнает, для чего она его позвала.
А впрочем, что это с ним? Столько лет он пытался забыть о людях, думать о них с ненавистью, а теперь появилась эта женщина, и он повел себя как ребенок.
Брук так волновался о ее состоянии, что не подумал, чем же все обернется, если она выживет. Очнувшись, она, вероятно, захочет покинуть его, и это будет опасно. Но скоро пойдет снег, и поисковая группа не поспеет в горы. И тогда может случиться так, что она останется здесь на долгие зимние месяцы. Ему придется либо убить еще одного оленя, либо совершить путешествие к Полу.
Но сможет ли он оставить ее одну?
Черт подери, выругался он, они не сумели достать его раньше, не сумеют и сейчас. В конце концов, это Кэт находится у него в доме, даже если этот дом — всего лишь пещера. И если она выживет, ей придется делать то, что он сочтет нужным, вне зависимости от ее собственных желаний. Это будет трудно для них обоих, но ей придется понять, что он спас ее и все, что не делает, в ее же интересах.
Бруку все это было так странно — в его пещере женщина, да еще и обязанная ему жизнью!
Кэтрин проснулась от ощущения мокрой ткани на голове. Глаза ее открылись, и она увидела Брука, смотрящего прямо на нее. При виде его огромной бороды и спутанных волос она испугалась, в горле застрял комок. Увидев ее реакцию, он попятился, но выражение его лица не изменилось. Только в глазах была тревога и подозрительность.
Кэтрин затаила дыхание, ожидая от него каких-нибудь слов, но он молчал. В его взгляде она не увидела никакого сострадания, и все же он принес ее сюда и стал лечить.
Девушка тяжело вздохнула и попробовала пошевелиться, но безуспешно — она все еще была очень слабой. Даже дышать — и то было трудно. Она была абсолютно беспомощна.
О чем он думал? Неужели не мог говорить? И был ли он нормальным?
