Почувствовав приближение завершающих аккордов этого неземного хорала, она сжала руки в кулаки и закричала. Еще несколько ударов — и сладкая боль рассыпалась по всему обмякшему телу.
— О… о… — простонала она. Слов не было — только эти нечленораздельные звуки.
Брук взглянул на нее из-под ресниц, а потом поцеловал в шею, вдыхая ее неповторимый аромат.
— Боже, — грудь его вздымалась, — Кэтрин.
Некоторое время они лежали, чувствуя в себе силы только для дыхания. Наконец, сердце Кэтрин успокоилось, и она поцеловала Брука в плечо. Он все еще находился в ней, и ей безумно нравилось ощущение единения с ним. Такого у нее еще никогда не было.
Для Брука их соитие тоже должно было быть необычным — хотя бы потому, что оно произошло после стольких лет ожидания.
— Тебе понравилось? — прошептала она.
— Разве это выразишь словами? — В голосе его был трепет. Он вышел из нее и теперь недвижимо лежал на спине. — Ведь я не сделал тебе больно, нет?
— Нет, все было так чудесно. Я никогда не занималась так любовью.
— А как же еще можно ею заниматься?
Она не смогла сдержать смех. Его слова прозвучали так невинно, по-детски. Но она в точности поняла, что именно он хотел сказать.
— Что ты нашла смешного?
— Ой, извини. Я просто хотела сказать, что раньше мне никогда не было так хорошо.
— Неужели Фрэнк не умел заниматься любовью? — В голосе его послышалось превосходство.
— Так — нет.
На его губах заиграла улыбка.
— Ну, наверное, если я скажу, что такой женщины, как ты, у меня не было уже лет сто, это не прозвучит для тебя комплиментом.
Кэтрин расхохоталась.
— Да, пожалуй, ты прав. — Она прижалась к нему поближе. — Надеюсь, мы не совершили ужасной ошибки.
— А что такое? Ты боишься забеременеть?
— Нет, я сейчас подумала вовсе не об этом, хотя и надо быть осторожными.
— Тогда о чем же?
— Ну… ну как ты не понимаешь, Брук? Ведь именно поэтому я пыталась уйти отсюда. Я боялась, что это произойдет.
— Кэтрин, по-моему, ты все совсем не так понимаешь. Это могло быть причиной для того, чтоб остаться, а не для того, чтобы убегать.
Нет, он не понял, и не нужно ему объяснять. Ей было так хорошо, и она не собиралась все портить.
Кэтрин провела рукой по его животу — он был плоским и мускулистым. В свете пробуждающегося дня она видела, что его член снова напряжен. Даже в этом он был настоящим чудом. Она убрала руку и поцеловала его грудь.
— Опаль как-то думала, что забеременела, — сказал он, в задумчивости глядя в потолок.
— Ты тогда расстроился?
— Она расстроилась. Наверное, я тоже был несколько взволнован этим. Я думал, что тогда нам придется пожениться.
— А разве ты не хотел этого?
— Ее родители были не очень-то «за».
— А ты?
— Я думал, что будет лучше, если мы сначала окончим колледж. Мы много спорили о том, что делать, пока она не выяснила, что с нею все в порядке.
— Должно быть, это известие порадовало тебя.
— Все равно все завертелось, и ее родители страшно рассердились.
— А ты знаешь, что с ней теперь?
— Через несколько лет после побега я попросил Поля выяснить это. Он сказал, что она живет в Сиэтле. А позже я услышал, что она вышла замуж и родила парочку ребятишек. После этого я уже никогда больше не спрашивал о ней.
— Бедный Брук.
— Да нет, это уже не имело значения. Уходя из того мира, я знал, что теряю Опаль навсегда. Знал, что никогда больше ее не увижу.
— Но я никак не могу понять, почему ты так долго не возвращаешься к людям. Неужели ты никогда не думал, что мог бы вернуться, если бы захотел?
— Но я не хотел.
— Почему?
— Кэтрин, не надо об этом говорить. Прошу тебя, не расспрашивай меня больше.
Она положила руку ему на плечо.
— Извини. Я не хотела лезть тебе в душу. Просто ты небезразличен мне, Брук.
— Правда?
— Поэтому-то я и приехала сюда.
— Ты же тогда не знала, что мы будем заниматься любовью.
— Не знала. Это правда.
Брук погладил ее по лицу.
— Ты рада, что оказалась здесь?
— В данный момент я чувствую себя невероятно счастливой.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Ох, и почему все так сложно?
— Иными словами, «нет».
— Иными словами, я пока не знаю. Мои чувства так запутанны.
— А мои — нет. Но сначала мне тоже было нелегко к этому привыкнуть.
Кэтрин окинула его взглядом — с его точки зрения, она была уже его сподвижницей. По крайней мере, он рассчитывал на это. Но именно такого развития событий она и страшилась больше всего. С самого начала ее интуиция подсказывала, что, сблизившись, им будет невероятно трудно расстаться. Так что теперь придется бороться уже не столько с ним, сколько с собой.
11
Брук молча смотрел, как Кэтрин соскребает с оловянной тарелки остатки яичницы. На ней была одна из его старых рубашек — та, что протерлась настолько сильно, что он больше ее не носил. Только такую он и смог для нее отыскать. Все остальное было совершенно мокрым — хоть отжимай.
— Отличная яичница — никак не скажешь, что приготовлена из яичного порошка. На твоем месте я только ее бы и ела.
— Тогда порошок моментально кончился бы. Пол дал мне коробку с ним прошлой весной. Правда, я сказал ему, что мне нужен еще такой. Надеюсь, он не забыл об этом.
Кэтрин устремила на него задумчивый взгляд. С тех пор как они проснулись в одной постели, их отношения полностью изменились. Он больше не казался настороженным, а был таким счастливым. Кэтрин тоже выглядела почти счастливой — вот только он чувствовал, что ее глубоко волнует что-то, о чем она не говорит.
После завтрака он привлек ее к себе и спросил, все ли в порядке. Девушка заверила его в том, что все прекрасно, и он не стал упорствовать, считая, что ей необходимо время для того, чтобы привыкнуть к своему новому положению.
— А что ты будешь делать, если твой друг Пол переедет, или заболеет, или, не дай бог, умрет?
— Ну, не буду есть яичницу и читать библиотечные книжки. Просто мне придется обойтись без некоторых роскошеств.
Кэтрин печально покачала головой.
— Брук, не могу понять, как ты можешь выносить такую жизнь — буквально на грани.
