– Тогда почему бы вам не взять шесть недель, чтобы снять два фильма?
– Какой же будет вторым?
– «Дракула», – небрежно бросил Браунсберг.
– Пусть «Дракула»…
Вся компания (но, может, уместнее назвать ее «вся банда»?) разместилась на вилле Аппиа, в городе Мандорли, в доме, принадлежавшем польскому режиссеру Роману Полански. Хозяину очень быстро надоели друзья его гостей, которых Энди и Фред выбирали среди самых-самых снобов, ультрашикарных, аристократичных жителей Рима, поэтому он предпочел убраться восвояси с собственной виллы, а на ней вскоре установились порядки, очень схожие с теми, что были на первой «Фабрике» Уорхола.
Все замечали приподнятое настроение Уорхола, а он действительно получал удовольствие от всего: Чинечитта – это почти Голливуд или Рим, это «дольче вита», сладкая жизнь! Там – кутюрье Валентино, Джина Лоллобриджида, одна из ярчайших европейских звезд тех лет, Полетт Годдар – воплощение не только женственности и элегантности, но и истории кино.
После съемок Уорхол, Моррисси, Джед Джонсон, его шестнадцатилетняя сестра, Мик Джаггер с женой Бьянкой и дочкой Джейд сбежали в городок Позитано, возле Неаполя, где они навестили Гора Видала
[598]. Удачные каникулы для Уорхола: он рассчитывал убедить Мика и Бьянку поехать с ним в Египет снимать фильм.
Неудача в Голливуде
Другая причина, по которой Уорхол остался доволен поездкой в Италию: были удовлетворены его актерские амбиции. В начале августа, отпраздновав сорокапятилетие, он снялся в эпизоде в фильме The Driver’s Seat
[599], где его партнершей была звезда Лиз Тейлор и у них был короткий диалог. Он должен был говорить: «Давай, давай, боюсь, я страшно опаздываю».
После этих слов Лиз, к которой он всегда обращался «Элизабет» (она терпеть не могла, когда ее называли Лиз), приглашала его в свой автомобиль и, убедившись, что у него нет записывающего магнитофона, пускалась с ним в откровения. Бертон
[600] совсем недавно бросил ее. Энди, хотя и сильно нервничал, преисполнился счастьем от того, что получил роль конфидента кинозвезды.
К тому же фильмы «Франкенштейн» и «Дракула» подвели окончательную черту под его сотрудничеством с Моррисси. Этап кино для Уорхола закончился. Он им пресытился и «отвалился», словно пиявка. Бесповоротно, даже если он и мечтал включиться в работу с Джедом Джонсоном, который снимал фильм Bad
[601] в 1976 году, и даже если Винсент Фремон утверждал, что в год своей смерти Уорхол задумывался над идеей нового полнометражного фильма.
Помимо других причин, обусловивших его постепенный уход из области кино, была неудача в Голливуде, скорее всего, это дало решающий толчок к полному разрыву с кинематографом в середине 1970-х годов. В 1969-м помощник президента студии Columbia Pictures обнадежил Моррисси согласием рассмотреть режиссерский сценарий будущего фильма. Тот немедленно его представил, взяв за основу сюжет, предложенный журналистом Джоном Холлоуэллом из Los Angeles Time, где было предусмотрено одновременное участие «суперзвезд» Уорхола и кинозвезд Голливуда. В конце мая Джо Даллесандро, Джеральдин Смит
[602], Джед Джонсон, Моррисси и Уорхол прибыли в Лос-Анджелес, где их ждали для обсуждения проекта. Они сразу произвели неблагоприятное впечатление на совет компании, собравшийся в полном составе: Уорхол пришел с получасовым опозданием. Далее это впечатление еще более укрепилось, потому что Энди притащил с собой всю свою шумную банду.
Сам Уорхол пребывал на седьмом небе от счастья, что его приняли влиятельнейшие голливудские чиновники. Они важно обсуждали с ним проекты, пусть даже – и это многозначительный факт – в основном обращались к Полу Моррисси, называя его «Энди». Он ждал четыре дня, в это время ими занималась Джейн Фонда: водила их на просмотр фильма Easy Rider
[603] и на дискотеку, которая назвалась «Фабрика». Внезапно Уорхол решил вернуться в Нью-Йорк вместе со всей своей труппой.
Джон Холлоуэлл, привыкший к работе с «высшими должностными лицами» голливудских киностудий, удивился такому решению, назвав его неосмотрительным и преждевременным, но Энди, обладавший чуткой интуицией, понял, что Голливуд его не принимает: он слишком непривычен для него, а его персона не имеет здесь «определенной ценности»…
О чем свидетельствовала интенсивная работа, что предваряла и завершила эту поездку? О неуверенности или, напротив, о яростной потребности в самоутверждении? Без сомнения, и о том, и о другом. Уорхол мечтал попасть на телевизионное шоу «Ничего особенного». Художник начал активно осваивать самые различные области, которые до этого времени его не интересовали. Речь идет о литературе и особенно о театре.
Что касается литературы, то он собирался воспользоваться записями телефонных разговоров с Ондином и другими его рассказами, оставшимися на магнитофонных пленках. Молодежи, которая постоянно крутилась на «Фабрике», было поручено расшифровать, переписать вручную, а затем напечатать на пишущей машинке все эти «материалы». В результате появился текст со множеством ошибок, который представлял собой запись единого, двадцатичетырехчасового монолога. Все это предназначалось для книги под названием «Роман Энди Уорхола». Grove Press издало ее в 1968 году, включив – намеренно – все опечатки, орфографические ошибки, подробное описание некоторых фильмов Уорхола. «Я хотел опубликовать “противную книгу”, как я снимал “противные фильмы” и рисовал “противные картины”, – писал Уорхол в “ПОПизме”, – потому что, когда вы лезете из кожи вон, чтобы быть плохим, у вас все получается хорошо».
Конечно, «первые лица» «Фабрики» фигурируют в книге под своими настоящими именами, но некоторые имена были изменены: Эди получила имя Тексин, а сам Уорхол – Дрелла.
В 1971 году он написал пьесу, которую назвал «Свинина от Энди Уорхола». В мае этого же года ее сыграли в Экспериментальном театре в Нью-Йорке, на 4-й улице, а затем – в Лондоне, в Раундхаусе. Материалом к пьесе послужили записи разговоров на этот раз с Бриджид Полк, собранные Энди Уорхолом и обработанные Энтони Инграссия
[604], который поставил свою подпись под текстом и сценарием, но, как обычно, в заглавных титрах на афише спектакля стояло имя Уорхола, что гарантировало внимание публики.
