Вдобавок Уилкок посоветовал Уорхолу ставить свою фамилию на обложке: «А в другом случае зачем людям покупать следующие номера нашего журнальчика?» Но художник отказался категорически.
В первую очередь, Inter/VIEW был интересен самой манерой разговора со знаменитостями, и беседы о них с другими людьми породили особый, интимный стиль интервью, уникальный для журналистики того времени. С другой стороны, именно этот стиль оказался виновником всех упреков в адрес Уорхола. Его снова обвиняли в дилетантстве, в сумбурных планах диалогов, в его пристрастии записывать на магнитофонную пленку все интервью, а затем воспроизводить их в печатном виде досконально, со всеми «э-э», «ну-у», со всеми повторами и речевыми ошибками…
Уилкок не вмешивался в содержание журнала, но в списке фамилий людей, работавших над созданием каждого номера, он значился как содиректор, на этом основании он считал, что ровно половина Interview принадлежит ему.
В конце года, отмечает Бурдон, Уилкок собрался переехать в Англию. Между ним и Уорхолом не было заключено договора, который гарантировал бы ему выплату определенного процента в случае отказа от своей доли совместного предприятия, поэтому он был вынужден предложить Энди выкупить у него принадлежавшую ему половину. «Конечно, – оговаривался Уилкок, – Interview на тот момент не приносил своим создателям ни единого су, поэтому Энди предложил мне заплатить за право пользования моей фотолабораторией сроком на один год. Я представил ему счет в 6000 долларов, но он выплатил мне только 5000, и то в рассрочку. Поскольку я был уверен, что оставшихся денег мне не видать, как собственных ушей, однажды я сказал: “Энди, ты прекрасно знаешь, что задолжал мне за фотолабораторию. Почему бы тебе не погасить этот долг, отдав мне одну из твоих картин?”». Уорхол ухватился за такое предложение и отдал Уилкоку два эстамапа из цветов, которые, по его подсчетам, стоили в то время по 500 долларов за штуку.
«Как только Энди стал единственным владельцем журнала, он тут же поставил на обложку свою фамилию, – с ироничной ухмылкой замечал Уилкок. – И почти сразу количество подписчиков увеличилось в несколько раз…»
Как-то Уорхол сказал, что терпеть не может подписчиков. Если его дело прогорит, ему совсем не хочется выплачивать компенсации подписчикам, признавался он, но ему нравилось убеждаться в успехе своего дела, которое на глазах превращалось в один из самых популярных и одновременно самых затратных проектов, из которых слагалась его маленькая империя.
Пэт Хэкетт в предисловии к «Дневнику» писала: «Энди всегда строил свои начинания так, что новый бизнес возникал с минимальным бюджетом и рос постепенно, то и его журнал издался на очень ограниченные средства: начальное финансирование Энди взял на себя, чтобы впоследствии, когда этот бизнес станет дороже, бо́льшая его часть принадлежала ему самому, а не какому-нибудь инвестору». Это другой взгляд на происходившее.
Она предлагала другую, заслуживающую интереса, точку зрения: «В результате именно журнал – больше, чем что-либо еще, – поспособствовал тому, что Энди избежал ареста в 1960-х годах. Для него всегда было важно иметь возможность встречаться с людьми творческого склада и особенно с молодежью, а в частности, он питался этой энергией. Однако он понимал, что люди приходят только тогда, когда думают, что тебе есть что им предложить. В середине 1960-х годов, когда он начал “гнать” в больших количествах свои ранние дешевые “андеграундные” фильмы (снимал он практически по фильму в неделю), многих притягивала на “Фабрику” возможность сняться в одном из них. Однако к 1970-м годам стоимость изготовления фильмов, пригодных для коммерческого использования, стала запредельной, и Энди мог предложить лишь небольшое количество ролей, причем не было никакой уверенности в том, что фильм, о котором шла речь, действительно будет снят. Тут-то журнал Interview и заполнил образовавшуюся лакуну».
Все первые годы существования журнала окружение Уорхола относилось к нему как к коммерческому предприятию, от которого можно получить приличный доход, поэтому всем хотелось переориентировать журнал в сторону более популярного издания.
Мнению большинства воспротивился Маланга. В первую очередь он поссорился с Моррисси, тот отказался дать в журнал свои стихи, затем – с Пэт Хэкетт: приглашая к сотрудничеству, он обещал сделать ее своей помощницей, которая будет «заменять его», а сам в колонке с указанием всех, кто работал над выпуском журнала, упомянул ее как «переписчицу». На самом же деле она возглавляла секретариат редакции, сама была редактором, а кроме этого, в соавторстве с Уорхолом написала книгу «ПОПизм», вела его «Дневник». Этот конфликт Маланга раздул весьма опрометчиво, не желая принимать в расчет новые, набравшие силу связи: Пэт Хэкетт пожаловалась Уорхолу, тот вышел из своего кабинета и заявил Маланге, что тот больше не работает в Interview.
Потеряв всего один «винтик» из ведущего механизма, отвечавшего за художественные публикации, журнал стал меняться. Ранее он был журналом андеграундного кино, в большей или меньшей степени рекламировавшего фильмы Уорхола и Моррисси. После ухода Маланги, с начала 1970-х годов, центральное место стали занимать статьи о моде и разных знаменитостях. Эти публикации послужили Уорхолу отличным поводом для контакта с миром богатых и элегантных людей. «Можем ли мы взять у вас интервью для Interview?» – эта фраза была заклинанием, безотказно действовавшим на звезд, режиссеров, продюсеров, она открывала двери мира моды и даже Белого дома.
Все в том же предисловии к «Дневнику» Уорхола Пэт Хэкетт рассказывала, что в конце 1970-х годов было проведено одно исследование, которое показало, что в среднем «у одного читателя Interview имеется по 0,001 ребенка». Вывод очевиден – это журнал не для семьи. Боб Колачелло, новый шеф-редактор, увлекший журнал в консервативном направлении, сделал «разумный» выбор в пользу андрогинной сексуальной ориентации.
Теперь Колачелло стал постоянно сопровождать Энди в его походах по вечеринкам и праздникам. В колонке под названием Out давались отчет и описание этих «вылазок», раз в месяц Уорхол писал подробное интервью и сообщал новости и слухи для рубрики сплетен, в которой продолжал сотрудничать элегантный Фред Хьюз, старший, между делом, фигурантом списка самых стильных мужчин по мнению журнала Women’s Wear Daily.
Окружение Уорхола изменилось. В нем появились директора крупных магазинов, художники-ювелиры и княгини, владельцы и управляющие (в первую очередь – Имельда Маркос
[610]). Он наносил им визиты с видимым удовольствием, что интриговало или смущало – смотря по обстоятельствам – его почитателей, обладавших известной широтой взглядов, поскольку «провокация» никогда не исключалась. Команды-окружение сменяли одна другую, их чередование происходило с невероятной скоростью.
Гламур?
Уорхол был богат, а в то время – очень богат. Прежде всего, он осознал необходимость вновь взять в собственные руки художественную деятельность, немного забуксовавшую. Она стала вызывать некоторые сомнения, начиная с кинофильмов с его фамилией в титрах, их появлялось больше, чем он снимал на самом деле, и заканчивая картинами с его подписью, которых на рынке также оказалось гораздо больше действительно им созданных.
