То было время, когда он реализовал несколько не самых лучших своих проектов, как, например, эксперимент с раскрашиванием своего автомобиля, о чем он также рассказал в «Дневнике» 18 апреля 1978 года: «Наконец-то я докрасил этот BMW, он у меня черный с розовыми, накатанными по трафарету цветами. Может быть, в этом найдут какой-то особый смысл. Хорошо бы».
«В течение всей жизни я владел талантом перевоплощения», – писал кардинал Берни
[644] в своих «Мемуарах». У Уорхола все не так: у него противоречия сосуществуют, шокируют друг друга, взаимопроникают, наплывают друг на друга. Впечатляющая и красивая серия «Черепа», где есть понемногу от всего: от живописи, от графики, от эстампа, от коллажа, – поражает резкими, без оттенков, цветами, пусто́тами вокруг центральной фигуры. Она – современница серии BMW, портретов известных спортсменов, «Торсов» и «Пейзажей», картин, нарисованных мочой. Серия «Черепа» – предшественница «Инверсий».
В этих изолированных друг от друг, помещенных в центр холста черепах, отбрасывающих вокруг себя длинные тени, многие видят «тщетность жизни», «суету сует». Но с таким же успехом можно сказать, что в их одержимом прецизионизме они приближаются к эстетике «метафизики», к сюрреализму Джорджо Кирико
[645].
Смерть – одна из постоянных тем живописи Уорхола, начиная со «129 умерших в авиакатастрофе». Она ассоциируется с черепами – это приятельница, только загримированная флуоресцентными, кричащими красками, что делает вполне допустимым пристроить ее на стене в гостиной, справедливо полагая, что глубокое волнение начинается с легкой дрожи. Как и серия с Мао, «Черепа» создавались в большей мере для того, чтобы подразнить, заставить раскошелиться состоятельных коллекционеров, а не для того, чтобы их шокировать.
Мы не стали бы останавливаться на этом факте, в котором, впрочем, нет ничего предосудительного, если бы не прецедент: в свое время у Тициана обнаружился такой же талант продавать по нескольку раз одну и ту же работу, выгодно использовать свой «архив» и приводить в волнение своих наиболее богатых клиентов, постоянно сталкивая их лбами. В случае с Уорхолом никогда не следует все внимание сосредотачивать только на стратегических интригах, даже если они и занимали важное место в его жизни. Истинный замысел всегда далеко превосходил все пущенные в ход уловки, без сомнения забавные и хитроумные, но все-таки второстепенные. Как говорится, единственное, что имеет значение, – это система. Каждый элемент займет в свое время свое место: здесь – «Черепа», там – «Торсы», рядом – «Инверсии».
Смерть, ярко загримированная, все равно остается смертью, той же самой, грязной и нелицеприятной, как когда-то изображенная в «Катастрофах».
Попытки
В период около 1980 года (тремя-четырьмя годами ранее, тремя-четырьмя годами позднее) были созданы и отложены про запас, среди малозначительных работ, выдающиеся произведения, в которых видны гениальные находки 1979 года. Среди них, по крайней мере, можно выделить две неординарные серии: «Инверсии» и «Ретроспективы». В общем-то, весь этот период можно считать временем, богатым на эксперименты, вариации, попытки.
Их перечисление укладывается во впечатляющий список: 1976 год – «Черепа», «Серпы и молоты»; 1977 год – серия «Великие спортсмены», «Торсы» и «Пейзажи», о которых он сказал: «Я вернул парней, что позировали мне обнаженными для фотографий, которые мне необходимы для новых картин. Я работаю над ними в настоящее время, но, по-моему, не стоит классифицировать эти картины как “обнаженку”. Для них требуется более художественное название, что-то вроде “Пейзажи”». Теперь каждый раз, когда ему приводили парня, готового позировать, он говорил, что пришел еще один «пейзаж». В «Дневнике» 7 июня 1977 года он записал: «Крис Ма-кос привел ко мне парня для “пейзажа”, но тут пришел Виктор, привел еще двух и заставил меня фотографировать его ребят первыми. А тот, кого привел Крис, был из Гарвардского института драмы». 1978 год – «Тени», Oxidations
[646]; 1979 год – «Инверсии», «Ретроспективы»; 1980 год – «Десять великих евреев XX века», «Туфли с алмазной пылью» («Если бы это было правдой, цена одного карата составляла бы 5 долларов, тогда каждая картина, хоть и в алмазной крошке, стоила бы 30–40 тысяч долларов», – говорил он); 1981 год – «Мифы», «Автопортреты с тенями», «Доллары», «Ножи», «Пистолеты»; 1983 год – сотрудничество с Клементе и Ба-ския; 1984 год – «Тесты Роршаха»
[647].
«Черепа» открывают путь к «Теням», «Тени» – к «Инверсиям», «Инверсии» – к «Ретроспективам». В груде набросков, которые порой так и оставались эскизами; в кажущихся беспорядочными изображениях вдруг притягивает взгляд какая-нибудь линия, чистая и лаконичная. Поблуждав и тут, и там, она нашла наконец свое место, сделав безусловными шедеврами «Камуфляжи» и удивительные вариации на тему «Тайной вечери» Леонардо да Винчи.
О серии «Великие спортсмены» вряд ли можно что-нибудь сказать, кроме того, что в ней, как и в другой серии – «Леди и джентльмены», по замыслу художника изображена определенная категория персонажей. Эти серии являются продолжением «Десяти великих евреев XX века» и «Мифов». Имеется еще и портфолио, посвященное архетипичным персонажам, знаковым фигурам истории (Ленин, Фридрих Великий), мировым культурным знаменитостям (Бетховен, Гёте), современным монархам (Елизавета II, Беатрикс, Маргарита II), звездам шоу-бизнеса (Джейн Фонда, Грейс Келли). Существует целая серия, где герой – немецкий художник Йозеф Бойс. Как известно, в то время он был в Европе тем же, кем Уорхол – в Америке.
Фигура Бойса, с его неизменной шляпой, словно приклеенной к черепу, в безрукавке со множеством карманов, была такой же узнаваемо-легендарной, как и силуэт Уорхола с его платиновым париком и кожаной курткой, но в художественном мире эти две звезды существовали в противоположных точках стояния: один принадлежал к лагерю социального искусства с его разветвленной ритуально-обрядовой системой, другой – к механическому искусству, оторванному от всех правил, отрешенно-бесстрастному.
«Не будучи связанными личными дружескими отношениями, Бойс и Уорхол, каждый со своей стороны, с заметной хитрецой и старанием, уверяют в глубочайшем обоюдном уважении друг к другу. Бойс и Уорхол “официально” встретились в Дюссельдорфе 18 мая 1979 года, в галерее Ганса Майера, – писал Дэвид Бурдон в своей книге об Уорхоле, цитируя, в свою очередь, слова Дэвида Холлоуэлла, напечатанные в журнале Art in America в июле 1988 года. – Тем, кто видел, как они приближаются друг к другу, вышагивая по блестящему гранитному полу, сразу представилась в воображении церемония встречи в Авиньоне двух высокопоставленных соперников – кандидатов на папский престол».
