«А что у них было общего?» – спросил я Саркиса, который хорошо знал их обоих. «Смерть», – ни секунды не колеблясь ответил он. Это верно, но по большому счету сходство этим и заканчивается.
Что касается «Десяти великих евреев XX века», то его «Дневник» сообщает нам забавные комментарии по выбору им самим и его помощниками тех, кто должен войти в этот «пантеон»: «Рон Фельдман
[648] добавил имя Гарри Гуггенхайма
[649] к списку знаменитых евреев, который он хотел бы представить в серии моих портретов. Мы обсуждали еще кандидатуры Вуди Аллена и Чарли Чаплина, однако мы не знаем, еврей ли Чаплин на самом деле» (31 июля 1979 года). «Мы с Рупером работали над серией “Десять великих евреев”. Мне, кстати, никто еще не сказал точно, какие люди входят в эту серию. Сара Бернар. Может быть, Вуди Аллен. Чарли Чаплин, Фрейд, Модильяни, Мартин Бубер
[650]. Кто такой Мартин Бубер?! Гуггенхайм. Да, еще Эйнштейн. И Гертруда Стайн, Кафка (чтобы нашли его фотографии, пришлось заплатить 2,20 доллара). По-моему, они еще собирались включить Боба Дилана, но я прочел, что он недавно “вновь родился во Христе”» (29 августа 1979 года). «Приходил Руперт, и мы с ним перенумеровали мои портфолио. Набор “Десять великих евреев” хорошо продается, и теперь Рон Фельдман хочет, чтобы я сделал “Десять рок-звезд”, но ведь это банально. Или “Десять нереальных персонажей” – например, Санта-Клаус. Но я все же думаю, что “Десять великих евреев” хорошо продаются потому, что они – евреи» (11 апреля 1980 года).
Итак, Уорхол отказался, но предложение нью-йоркского галериста Рональда Фельдмана коснулось чуткого уха. В результате появилась серия «Мифы», включавшая изображения Микки-Мауса, Супермена, Дракулы, Злой колдуньи, Деда Мороза, Дядюшки Сэма, «Мамми», Гарбо – как олицетворения звезды… и его самого.
Без ложного стыда, а также излишней скромности можно сказать, что Уорхол «затесался» в это мифологическое царство с выдуманными персонажами, потому что он сам стал мифом. Это правда. Но обратим внимание, как Уорхол изобразил себя в этой серии: в крайнем правом углу полотна, лицо разделено пополам, половина – внутри, половина – снаружи, тогда как огромная тень (опять тень…) занимает почти все пространство. Не будет лишним напомнить, что в одной из самых популярных в США 1930–1940-х годов радиопостановок главным героем был детектив, занимавшийся расследованием преступлений, по прозвищу Тень. Личность художника кажется двойственной, ускользающей от всех, кто отмечает точность такого выбора и признает справедливость этой интерпретации.
Напомним также, что в своей пьесе под названием Pork Уорхол выступил под псевдонимом Марлоу – другой известный детектив.
Наконец, когда Уорхол думал включить свой портрет в серию с трансвеститами, утверждая, что в женском образе чувствует себя хорошо, он отмечал, что Фред посоветовал ему «превратиться в трансвестита как-нибудь в другой раз, не используя в настоящем портфолио эту идею».
Только в 1978 году Уорхол создал серию крупноформатных картин, вне всякого сомнения переоцененную, – Oxidations, игриво названную его же помощниками «Картины, написанные мочой». Только по этому названию можно рассуждать о желании немного пошутить над абстрактным экспрессионизмом Поллока, в арсенале художественных приемов которого имеется дриппинг
[651] – стекание краски с кисти на холст. Задумав испробовать этот дриппинг в собственной практике, Уорхол, не изменяя себе, использовал не совсем обычные «кисти».
Уорхол вспоминал, что во время показа Oxidations, состоявшегося в галерее у Гагосяна, «очаровательные» женщины «немного преклонного возраста» расспрашивали его, как он писал эти картины. «У меня не хватило мужества сказать им, как это происходило на самом деле, потому что они ходили с таким умным видом, задрав носы, а вокруг было столько народу…»
«Для Уорхола Oxidations служили просто фоновыми узорами, позволяющими связать hight and low
[652], культурный элитаризм и пошлость самого низкого пошиба», – писала Розалинда Краусс в журнале Национального музея современного искусства в 1993 году. Возможно, но «просто» – это слишком сильно сказано.
Противоположные импульсы – это рабочее пространство этих полотен. Имея вид абстрактного искусства, они одновременно предъявляют зрителю фигуративное содержание, что полностью соотносится с их названием, в точности повторяя случай с серией «Тени», выполненной немногим ранее. Уорхол придерживается очень простого метода: полотно картины покрывается смесью акриловых красок и сульфата меди, после чего, пока такая «грунтовка» не высохла, кто-нибудь справляет поверх нее малую нужду. Струя мочи оставляет на картине зеленые следы в виде длинного узора, который у некоторых зрителей, в чьих высказываниях невозможно не услышать изрядную долю насмешки, ассоциируется с некой лирической абстракцией.
На «Фабрике» это стало игрой, и как обычно посетителям, известным и не очень, предлагалось внести свою лепту в искусство: «Боб Макбрайд
[653] опи́сал для меня одну из картин серии Pisses, – забавлялся Уорхол в своем “Дневнике” 6 сентября 1978 года. – Он постоянно вертел головой, чтобы увидеть, как менялся цвет».
2 октября 1978 года: «Даг Кристмас
[654]хочет показать серию Pisses в Париже после того, как мы побываем в Дании, так что мне нужно пить побольше воды, чтобы успеть сделать еще несколько таких картин. Я сейчас могу делать по две в день, и Фред сказал, что нужно их составить по две вместе бок о бок, потому что так интереснее».
Следуя тем же самым, абстрактным, направлением, Уорхол использовал и другие необычные материалы для изготовления картин, о чем известно гораздо меньше: шоколадное фондю, шоколадная крошка, клубничное варенье и сперма, возможно вдохновившись примером Эда Рушея, который уже с 1969 года пускал в ход всевозможные экстракты из фруктов и сперму.
Успех всего этого был умеренным. Даже Дали нашел идею Уорхола с рисованием мочой старым трюком: «Это уже было в “Теореме”», – сказал он ему. «Действительно, – записал Уорхол в “Дневнике”. – Я и так это знал».
Желание насмешничать, которое просматривается в бо́льшей части работ Уорхола, а особенно в серии Oxidation, снова появляется спустя шесть лет в «Тестах Роршаха». Это ташизм
[655] в стиле Мориса Луиса
[656] или Хе-лен Франкенталер. Их картины были вдохновлены особым методом психодиагностики, разработанным швейцарским психологом Германом Роршахом.
