Уорхол купался в этой атмосфере, околдовывавшей своей кажущейся доверительностью. Он обожал все, заглатывал все – правду, ложь, что-то приблизительное, скандал и приторную «розовую воду». Чем больше все кажется невозможным, тем острее и умопомрачительнее удовольствие, а если все, что происходит на экране, неверно, что ж, тем хуже! Или нет, тем лучше! Уорхол всегда будет оставаться фанатом, даже после того, как почти приятельски сойдется с великими – Лиз Тейлор, Клодетт Кольбер, Ингрид Бергман, Робертом Редфордом, Робертом Де Ниро, Джеком Николсоном, Джоном Траволтой. Он будет записывать разговоры с ними на пленку, фотографировать их, наблюдать, как они сорят деньгами, наслаждаться в лучах их славы. По отношению к звездам, если речь не идет о розыгрыше или дружеской насмешке, у него навсегда осталась мальчишеская восторженность.
4 ноября 1977 года он сделал в дневнике такую запись: «Читаю книжку Джона Кобалы о Рите Хейворт
[165], я ее обожаю».
28 января писал о Лайзе Миннелли, которую он застал у Роя Хальстона
[166], одного из своих ближайших друзей: «Лайза и ее дружок изрядно, до отвала, нагрузились кокаином, я уж не знаю, как они могли столько его одолеть, но мне показалось суперкайфовым столкнуться нос к носу с двумя известнейшими личностями, которые прямо у тебя на глазах впадают в эйфорию от принятой дозы».
25 сентября 1980 года: «В самолете я прочитал “Беседы с Джоан Кроуфорд”. Я в восторге от ее манеры произносить “дерьмо”, “шлюха” и другие словечки, наподобие этих. Боже мой, если бы я только смог добиться того, чтобы Полетт (Годдар
[167]) делала что-то подобное, когда мы пытались вместе писать книгу, вот это было бы супер! Мне следовало бы попросить тогда у нее это в качестве новогоднего подарка».
22 февраля 1982 года: «Звонила Джейн Фонда, я попытался ей перезвонить, но не застал и весь день гадал, зачем это она мне звонила. Позвонила Кэти Джонсон
[168]. Как приятно, когда тебе звонят столько звезд».
Звездная система – это то, на чем все еще держится Голливуд. В 1930-х годах эта система вошла в апогей. Клара Боу
[169] получала от своих поклонников по тридцать пять тысяч писем в неделю. Киностудия Metro Goldwyn Mayer гордо заявляла, что у нее звезд «намного больше, чем на небе». Вообразите: Грета Гарбо, Джоан Кроуфорд, Кларк Гейбл, Уоллес Бири, Рамон Новарро, Мэрион Дэвис, Норма Ширер, Джон Берримор, Спенсер Трейси… Компания Paramount, основанная Адольфом Цукором, вместе с контрактом Мэй Уэст
[170], бессменной чемпионки кассовых сборов всех категорий, заполучила Гари Купера, братьев Маркс, Бинга Кросби, Боба Хоупа, Уильяма Клода Филдса, Марлен Дитрих, Мориса Шевалье…
Что объясняет власть каждой студии – это их вертикальная организация. Пять главнейших компаний (Paramount, MGM, 20th Century Fox, Warner bros, RKO) одновременно отвечали за производство, распространение и прокат фильмов, причем у каждой киностудии была собственная сеть и кинозалы.
Эта монополистская структура будет оспорена только в 1938 году, но настоящий «развод» между производством и распространением, с одной стороны, и прокатом кинематографической продукции – с другой, случится только в 1949 году. Начиная с этого момента, на который наложилась вдобавок конкуренция со стороны телевидения, началось падение «империи».
Мы уже говорили о кассовом сборе. Другим признаком популярности, иначе говоря, «ценности» кинокартины было количество вагонов писем, получаемых от зрителей. Чем больше «звезда» становилась мифом, была недосягаемой, непостижимой, тем больше она очаровывала. На студии статус «звезд» был неодинаков. Их «выбрасывали», словно модную промышленную новинку, продавали «по случаю», меняли или одалживали, как «архивную единицу хранения», какой-нибудь независимой студии.
Оборот фильмов был невероятно быстрым. Пять компаний совместно выпускали по фильму в неделю. «Мне не важно, будет ли это хорошо, мне важно, чтобы это было готово ко вторнику», – однажды разгневанно выпалил Джек Уорнер
[171]. На студии Universal забота о своей продукции была такой, что вскоре саму студию переименовали в «фабрику колбасных изделий»!
На площадке дисциплина было строжайшей: у вас не требовали демонстрировать гениальность, но предписывали в обязанность повиновение и быстроту исполнения распоряжений. Комедийные актеры, как говорили, – это «самые высокооплачиваемые в мире рабы». Рабочий день часто продолжался двенадцать часов.
Настоящая власть – власть денег – сосредоточилась в Нью-Йорке, где главы кинокорпораций принимали решения и утверждали планы. На Восточном побережье кинопродюсер – полноправный и абсолютный исполнитель этих планов, заключенных в строгие рамки, установленные Нью-Йорком. Машина движется быстрым ходом и без сбоев. Организация работы основывалась на разделении задач. Фильм соответствует принятому стандарту, съемка запланирована. Никакая случайность не могла нарушить порядок: законченные фильмы проходили тестирование у публики на предварительных показах.
Решает продюсер
Чуть ниже мы изучим систему работы Уорхола. Он очень быстро увлекался идеями то снять фильм самому или с помощью Пола Морриси; то взять под свое покровительство рок-группу; то писать картины вместе с помощниками «в четыре руки»; то потребовать себе «двойника» и, поменявшись именами, играть роль конферансье, сопровождающего «Энди Уорхола» в поездке по университетским городкам. Его система в точности копирует голливудское производство. Все решает продюсер, тот представляет точные инструкции, более или менее детализированные, иногда очень подробно детализированные. Сценаристы и режиссеры, включая технический персонал и актеров, – все подчиняются одному процессу: производству требуемого продукта. Там, где продюсером внедряется что-то новенькое, могут присутствовать только режиссер фильма и звезда, но больше никто.
Кто же такой продюсер? Тиран. «Великий Могол», как говорят в Голливуде. Сам Всемогущий.
