Поп-арт – это Лихтенштейн и Уорхол. В этот же ряд можно поставить Олденбурга, Розенквиста и Вессельмана
[302].
Человек поп-искусства живет в городской среде, в водовороте медийной информации, печатной продукции, проектов, знаков, символов, указателей разного порядка, которые встречаются на улице буквально на каждом шагу, в хаосе звуков, приказов, советов, он окружен соблазнами и объектами вожделения.
«Поп» – это объект, который становится сюжетом искусства именно в тот момент, когда он врывается в повседневную жизнь. Он символизирует изобилие, разнообразие, но при этом и единообразие. Объект – фетиш, объект – король. Объект – в самом центре картины.
«Поп» – это отказ от плоскостного изображения, это выбор чистых красок, фронтальных и центрированных композиций, осознанное предпочтение невыразительным техническим и механизированным способам воспроизведения, предполагающим невмешательство кисти художника в свое творение. «Поп» – это желание следовать вкусам общества, вплоть до создания китча; это интерес к настоящему и его отображение любыми способами и в любых формах.
Все это частично напоминает тактику Фернана Леже. Современники рассматривали объект как элемент единого целого. Леже же его изолировал, как делали это и поп-художники. «Яблоко, – говорил он, – исчезает со стола и из фруктовой вазы. Оно очерчено в необычном для него пространстве, на ярко выкрашенном фоне». Вот другое мнение: «Предмет – это действительно “сюжет” для моей картины. Я беру любой предмет, делаю его набросок на полотне и окунаю этот предмет в беспредельный воздух, без перспективы, без опоры».
Вспоминая фильм Леже 1924 года «Механический балет», предвосхитивший первые фильмы и картины Уорхола, он говорил: «Чтобы изолировать весь предмет или какую-то его часть и показать его или ее на экране крупным планом, в насколько возможно большем приближении. Огромное увеличение предмета или фрагмента выявляет в нем индивидуальность, которой до этого никто никогда не замечал, и таким образом он становится проводником совершенно новой лирической силы». Фильм «Механический балет» представляет собой попытку дать оценку предмету как таковому. Произведение антиромантическое. Свежо. Предвестие «поп».
В другой раз Леже помещал предмет на светлый фон, таким образом он исключает проблемы и вопросы, которые может создать фон, и целиком концентрируется на предмете.
Все, чье творчество относится к стилю поп-арт, охотно признают Леже своим предшественником, одобряя его манеру избавляться от давления культуры, умение выбирать сюжеты в повседневной реальности и в собственном мире, способность смотреть прямо в лицо настоящей жизни. Все это я слышал и от Лихтенштейна, и от Раушенберга, и от Уорхола.
«Поп-художники создают образы, которые любой человек, идущий по Бродвею, может встретить на своем пути буквально через несколько секунд. Это могут быть комиксы, столики для пикника, мужские брюки, знаменитости, душевые занавески, холодильники, бутылки кока-колы – все современные вещи, ими вдохновлялись абстрактные экспрессионисты, даже не отдавая себе в этом отчета», – писал Уорхол в книге «ПОПизм».
«Основой, гвоздем картины должны быть интерес и необычный взгляд. Часто посещая музеи, мы за красоту принимаем устаревшие концепции, – отмечал Леже в “Тетради по искусству”, а четыре года спустя, по возвращении с фронта в 1917 году, написал: – Сверкающий на солнце затвор винтовки 75-го калибра гораздо больше повысил мою эрудицию, чем большинство музеев мира. Именно здесь я по-настоящему схватил чувство предмета».
С этого момента Леже ставит своей задачей воспроизводить с помощью живописи образы нашей цивилизации и промышленности. «Таким образом, – отмечает Андре Верде
[303] в брошюре, опубликованной в 1955 году, – складывается впечатление, будто Леже прямиком сошел со страниц книги энциклопедиста Ламерти
[304] “Человек-машина”». Человек-машина! Уже в то время!
«Современные машины созданы из простых красивых частей, без украшательства, – говорил Леже. – Они предназначены для того, чтобы ими пользовались». Ими пользуются.
Лихтенштейн признавался: «Мои работы немного похожи на работы Леже»… Он говорил: «Каждый день промышленность производит предметы, которые имеют бесспорную ценность, обладая красивой пластичной формой. Дух этих предметов доминирует в настоящем веке». Вот так. Он дает искусству направление, это удивляет его самого.
Увидев предмет в качестве объекта изображения, наименее сведущий зритель констатирует, что «поп» способствует активному возвращению в живопись фигуративности и даже образности после стольких лет абстракционистского засилья. Точно, но это только внешняя сторона. Не стоит пренебрегать размахом этого начинания. В поп-арте она подчиняет себе все.
Молодые, жаждущие перемен Роберт Раушенберг и Джаспер Джонс навели мост между абстрактными экспрессионистами и поп-артом, заняли место или полагали, что его заняли, под знаменами того дадаизма, которое они открыли как течение, наряду с Джоном Кейджем. Их называли «неодадаисты». Последователи поп-арта ссылались на Дюшана.
Во всяком случае, американские последователи поп-культуры, согласно блестящей формулировке критика Стивена Банна
[305], считали, что «поп меньше Дюшана».
Ready-made и поп-арт
Дюшан сделал очень много для поп-арта. В достижении идеального равновесия «поп» сделал все возможное для славы Дюшана: в 1963 году, на самом пике поп-искусства в художественном музее города Пасадена была организована ретроспектива, ставшая апофеозом творческой деятельности изобретателя ready-made, к которому с этого момента начали относиться как к самому влиятельному художнику и знатоку искусства XX века. Этому признанию немало способствовали известный британский поп-художник Ричард Гамильтон
[306], знаменитый калифорнийский художник Эд Рушей и не менее знаменитый нью-йоркский художник Энди Уорхол.
Дюшан говорил: «Если вы возьмете банку супа Кэмпбелл и нарисуете ее пятьдесят раз, то создавшийся у вас визуальный образ не будет вам интересен. Единственное, что вас заинтересует, так это концепция, по требованию которой изображение этой банки супа было пятьдесят раз повторено на одном полотне». Установив родственную связь с ready-made, поп-арт поспешил установить свою цель на новой территории: приспособление и добропорядочное равнодушие.
