– Я тоже хочу к отшельнику – в глазах Эцуко стояли слезы – возьми меня с собой!
– Путь очень долгий, надо идти по крутому склону горы вверх, ты быстро устанешь, а я не смогу нести тебя на руках.
– Я не устану, правда, не устану, ну, пожалуйста…
– Нет, Эй-тян, не плачь, я передам от тебя отшельнику пояс – всю зиму Эцуко прилежно училась вышивать и специально для отшельника крупными детскими стежками вышила простой узор на широком поясе из дешевой ткани.
– Эй-тян, мы сегодня с Юкико пойдем за хворостом и, если не будешь плакать, возьмем тебя с собой – Тайноске знал, как успокоить дочь.
2
Сатоко поднималась к монаху-отшельнику раз в полгода, она приносила ему продукты и новую одежду. Дорога туда и обратно занимала весь день. Обычно Тайноске провожал ее до перевала, а затем возвращался к детям.
Одиннадцать лет назад, когда всю весну лили дожди, Тайноске привел измученную Сатоко сюда, в дальнюю провинцию на самой границе высоких гор. Продав некоторые украшения Сатоко, они смогли купить все необходимое, и Тайноске приступил к строительству дома. Они выбрали место на возвышенности, поэтому вода не затопила эту часть леса. Когда Тайноске ездил за покупками в ближайшую деревню, Сатоко поднималась на гору, она панически боялась, что их найдут.
Один раз она забралась особенно далеко и остановилась напиться у родника, бившего из скалы. Чуть в стороне сидел человек с обритой головой и в монашеской одежде (тогда он показался Сатоко стариком). Он сидел, не двигаясь, и напоминал больше каменное изваяние, чем живого человека. От его фигуры веяло спокойствием. Сатоко впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Осторожно ступая, чтобы не потревожить монаха, она стала спускаться к дому. В тот день Сатоко встретила Тайноске у ворот их дома. С тех пор раз в полгода на камене у родника она оставляла приношения.
Тайноске проводил Сатоко дальше, чем обычно, на прощание он поцеловал ее и долго смотрел ей вслед тем взглядом, который когда-то так пугал ее в доме отца. Сердце Сатоко сжалось, но она поспешила отогнать от себя тревожные мысли.
Она шла по узкой почти заросшей тропе, вдыхая горьковатый аромат прошлогодней листвы, разглядывая причудливый рисунок мха на камнях. Солнце было уже высоко и стало пригревать. Сатоко решила идти не останавливаясь, а передохнуть потом у родника.
Вода была кристально чистой и холодной, Сатоко умылась и напилась вдоволь. Она положила приношения на большой плоский камень и набрала воды в глиняный кувшин. Родник весело журчал, струи его искрились на солнце. Сатоко достала из воды два отшлифованных камешка для Эцуко, темный с зеленоватыми прожилками и белый, почти прозрачный: «Эцуко здесь понравилось бы, дома налью немного воды в чашку и положу на дно камешки, это будет маленький пруд для Эй-тян». Отдыхая, Сатоко смотрела по сторонам, надеясь найти фигуру отшельника, но тот не появился, не желая стеснять монаха своим присутствием, она подняла кувшин и начала спуск вниз.
Сатоко шла медленно, внимательно гладя под ноги, боясь расплескать воду, поэтому не поняла, почему небо стало стремительно темнеть. Мощный порыв ветра сбил ее с ног, а яркая вспышка ослепила. Сатоко закричала, потеряв сознание.
Эпилог
Со дня Снятия Обета Молчания прошло 100 лет. Годовщину отмечали без паломников, внутренние ворота монастыря всегда в этот день были закрыты. Старый привратник как обычно вышел открыть внешние ворота. Утро было солнечным, но ветреным. Ветер шумел листвой и поднимал золотистую песчаную пыль. Сначала старому монаху показалось, что он слышит детский плачь, и привратник решил, что ветер играет с его слухом, но у ворот стояла плетеная люлька, в которой плакал младенец, завернутый в тонкие шелковые пеленки. Монах выронил метлу, подбежал к младенцу. Почувствовав, что рядом кто-то есть, малыш перестал плакать, рассматривая наклонившееся к нему лицо. Взгляд был внимательным, казалось, что младенец смотрит в самую душу. Привратник отнес младенца настоятелю. Появление ребенка в монастыре стало важным событием, многие расценили это, как проявление благосклонности богов.
Мальчика передали на воспитание пожилой монахине, а через несколько лет он уже без труда мог выполнять простую работу, хотя большую часть времени мальчик проводил, задумчиво сидя у небольшого пруда, глядя на то, как отражается небо на ровной глади воды. Когда ему исполнилось семь лет, он был допущен к настоятелю, ему разрешили подавать чай.
Юкио, ставший вторым настоятелем монастыря, сидел в центре небольшой комнаты, созерцая созданный им на тонкой рисовой бумаге сложный узор. Черным линиям чего-то не хватало, и это что-то уже второй месяц ускользало от внимания настоятеля, поэтому он не услышал осторожных детских шагов за спиной. Маленький послушник рассматривал темные линии, красиво выделявшиеся на безупречно белом фоне листа, его детская рука коснулась тонкой кисти, смоченной тушью, и уверенно сделала несколько штрихов.
Настоятель невольно вскрикнул, настолько его поразила гармония завершенности сложного рисунка. Только через несколько минут он смог оторвать взгляд от завораживающих линий.
Маленький послушник стоял напротив настоятеля и загадочно улыбался, в его глазах отражался солнечный свет, вливавшийся в комнату через узкое окно. Настоятель почтительно склонил голову перед ним, ощущая на себе тепло знакомого с детства взгляда.
Осень 2003, лето 2017 года
