После этих слов меня выпустили на волю. Я с опаской огляделась, но никакие мертвые драконы больше на нас не покушались.
– Что у вас тут случилось? – хмыкнул Кейман. – Призраки древних драконов разбросали кости, уронили вас и…
Он посмотрел на Дарка, и удивленно поднял брови:
– Обкорнали бедного мальчика?
– Да! – ответила я. – То есть… мальчика обкорнала я. Остальное – призраки древних драконов.
На этот раз магистр построил верную логическую цепочку: между нами, конечно, было определенное количество неформального общения, но не так много, чтобы я стала шутить над всевозможным нарушением правил. Но все же он на всякий случай уточнил:
– Вы сейчас серьезно?
– Да. Мы нашли это место случайно, собирались было уходить, но дверь закрылась, а из костей… Как бы это сказать? Собрался дракон и напал.
Итого это уже третий странный случай, связанный с темной магией. Первый – когда Даркхолд неожиданно потерял способность летать и мы рухнули в озеро. Второй – когда я наткнулась на жуткое озеро с левиафаном. И третий – сегодня, с призраком (вот только можно ли назвать призраком то, что нанесло ощутимый урон?).
Что, демоны раздери эту школу, происходит?
Кейман явно задавался тем же вопросом. Он без капли отвращения повертел в руках пустой череп и, пожав плечами, водрузил его на ближайший постамент.
– Давайте оба ко мне в кабинет. Подальше отсюда и от любопытных, не хватало нам еще толпы несмышленых детишек в этом склепе. Вам повезло, что адептка Шторм довольно болтлива. Если бы она не изловила меня в коридоре и битый час не упрашивала порекомендовать ее на показ новой коллекции в столице, я бы и не узнал, как весело вы тут отдыхаете. Кстати, отпустили бы уже человека учиться искусству, а то она, кажется, совсем отчаялась, раз пристает с вопросами своей карьеры ко всяким клоунам.
Я, к собственному стыду, ощутила робкую надежду. Если Ингрид настоятельно посоветуют ехать учиться профессии мечты, то… что? Освободится Дарк? Для меня найдется новая, настоящая, подруга? Странные мысли спустя пару минут после того, как тебя чуть не убил гигантский дракон из темной магии и костей.
Когда мы оказались в библиотеке, а затем в коридоре, я выдохнула. Старые стены мрачного подземелья больше не давили и не пугали. Воспоминание о них навсегда останется со мной, но ни за какие деньги, ни за какие блага и ни под какими угрозами я больше туда не спущусь. В кабинете директора меня наконец-то догнал страх, на который в суматошной череде событий просто не оставалось времени. Магистр принес нам по бокалу горячего вина и бутерброду, так что мне удалось немного отвлечься.
Даркхолду, впрочем, тоже.
– Садись, – хмыкнул Кейман, кивая на свое кресло, – будем устранять последствия непримиримых противоречий светлой и темной магии.
– А?
– Стричься. Ты же не можешь ходить с наполовину отгрызенным хвостом. Что про меня подумают люди? Что я не твой отец?
– А ты точно умеешь? – с подозрением спросил Дарк, косясь на то, как Кейман многозначительно разминал ножницы.
– Ну собаку же стриг.
Я поперхнулась вином.
– Она, правда, визжала, как будто я ее убиваю, но я ее так брал за лапу, что, когда начинала дергаться, – падала. Не бойся, не пропадет твоя красота.
– Отрежьте ему ухо, – буркнула я, снова вспомнив все издевательства Даркхолда за последние дни, и вспыхнула.
– Не могу. Тогда он вообще перестанет слушать, что ему говорят. И кому оно надо?
То есть это еще не предел его возможностей?
Мне открылась презабавнейшая картина: насупившийся недовольный Даркхолд едва ли не дергает глазом, слушая мерное «чик-чик-чик» ножниц и косясь на темные пряди, падающие на пол. Сейчас он совсем не напоминал избалованного мерзавца, играющего чужими чувствами. Даркхолд выглядел как обычный мальчишка, которому приходится смирно терпеть заботу отца.
– И все-таки, что это было там, внизу? – спросила я. – Только не говорите, что нас это не касается, потому что оно коснулось, и еще как! И не говорите, что это остаточная темная магия от прежних хозяев.
– Вы, адептка Рейн, выкручиваете мне руки. Что я должен сказать, если это действительно остаточная темная магия?
– Которая действует только на нас с Даркхолдом?
– С чего вы взяли?
– Никто больше не жалуется на странности.
– А вы сами много кому о них рассказали?
Я осеклась, поняв, что не делилась даже с Ингрид. И любой адепт, наверное, предпочел бы молчать, боясь, что за неприятности добавят штрафных баллов к рейтингу.
– Но это не просто следы или не развеявшиеся крупицы. Это целый склеп! Что с ними случилось?
Кейман вздохнул. Он отошел на несколько шагов, критически оценивая содеянное, померил что-то там линейкой и продолжил состригать пряди.
– Это драконы. Считается, что они вымерли. Многие исследователи называют естественные причины: всех темных существ вытеснили в Бавигор, магов стало слишком много, драконов убивали, их использовали в борьбе за власть. Все это, конечно, имело место, но главная причина исчезновения драконов немного в другом. Темный бог. Акорион.
Даркхолд встрепенулся, а я крепче сжала чашку. Легенды всегда были чем-то несерьезным, сказками и страшилками, так что ощущение прикосновения далекого магического прошлого слегка пугало. Здесь, в этом замке, по этим коридорам ходил Акорион. Он вообще выглядел как человек или был таким же монстром, как и остальные темные?
Хотя Дарка сложно назвать монстром. Даже с торчащими в разные стороны волосами он все равно хорош.
– У темного бога была сестра, Таара. Он ее обожал. Это не обычные близнецы с сильной кровной связью, это две половинки одной души, по случайному стечению обстоятельств разделившиеся на две части. Таара – богиня смерти, и Акорион – ее брат, бог тьмы. Мироздание предполагало существование лишь темной богини, но Хаос распорядился иначе, создав для нее близнеца. Настолько же, насколько силен, Акорион был безумен.
– Или велик.
– Безусловно. Сложно отрицать величие бессмертного, раздвинувшего границы магии до немыслимых пределов. До него лишь один бог мог создавать живых существ из того, что вы называете крупицами. Да, Акорион был сильный, безумный, но по-своему великий. Вопрос лишь в том, нужно ли было кому-то его величие.
– Величие не спрашивает разрешения и необходимости, – снова буркнул Дарк.
Кажется, у них с отцом определенные разногласия по вопросам легендариума.
– Не спрашивает. Но ради него приходится чем-то жертвовать. Готов?
– Будь у меня такая сила – да.
– Акорион тоже так думал. Но не учел одной вещи: разорванной душе нет покоя. Разделив ее с сестрой, он каждую минуту своего существования ощущал себя неполноценным. Он был одержим сестрой, приближал ее к себе, сводил с ума и вел к той же материи, из которой черпал силу сам, – к Хаосу. Все, что он делал, казалось ему своеобразной формой заботы о Тааре. Все, закончил. Будем в городе, сходишь к кому-то с более прямыми руками, но теперь ты хотя бы не похож на беспризорника. Кыш с моего кресла!
