Диса поплотнее закуталась в плащ, низко надвинув капюшон, и, держась зарослей деревьев, бродила по окраинам лагеря в поисках каких-нибудь признаков того, где могут находиться пленники.
Она выругалась про себя.
Девушке казалось, что на неё смотрят тысячи глаз. Диса понимала, что на ней не было креста и она выглядела, как нечто выползшее из леса; она знала, что не пройдёт даже простейшую проверку. Если на неё кто-то посмотрит, вся эта нехитрая маскировка провалится. Её разоблачат, и зубы псов Пригвождённого Бога разорвут её на части. И всё же она шла в глубь лагеря, к центру. Там просторный шатер занимал весь невысокий холм, последний перед заросшей сорняками дорогой, спускающейся к мосту.
Диса присела на корточки в тенистом укрытии рощи из выгнутых берёз и осмотрела его. Рядом с ней стояла ещё один, украшенный символами Пригвождённого Бога. Она увидела охранника, тот неподвижно стоял перед входом в большой шатёр и кутался в плащ, прячась от непогоды. Диса нахмурилась. Мужчина продолжал поглядывать в сторону украшенного крестами шатра; она видела, как он покачал головой. Он пошатнулся, когда особо сильный порыв ветра чуть не опрокинул его наземь – в том же воющем порыве Диса заметила, как откинулся полог, ведущий в жилище Пригвождённого Бога; этой секунды хватило, чтобы девушка увидела внутри нескольких мужчин с оружием наготове. Её взгляд метнулся к преклоненным заложникам, оба были связаны и с кляпом – одним был Ульф Видаррсон, а вторым – Флоки. Кажется, мужчины чего-то ждали, прислушиваясь. Бородатый и постриженный священник в чёрной рясе выглянул на улицу, а затем быстро закрыл вход.
И Диса, прячущаяся во тьме, почувствовала, как вокруг неё сжимаются зубцы ловушки. Ей хотелось закричать. Они знают, что я здесь, но как? Она не оставила после себя следов, не шумела, не попадалась на глаза. Ей сложно было понять, как её обнаружили, но доказательства были налицо – они знали, что здесь есть кто-то, а также зачем он пришёл.
«Я была глупа, – отругала она себя. – Лучше вернуться в Храфнхауг и привести Гримнира, может, вместе с воинами ярла, и напасть на этот сброд, пока они не дошли до деревни». Она уставилась на шатёр Пригвождённого Бога.
– Поцелуй их крест, идиот, – прошептала она. – Если так тебе сохранят жизнь, спой псалм и держи Спутанного Бога в сердце.
Диса медленно повернулась, чтобы выйти из лагеря тем же путём.
Внезапно послышался голос поверх воющего ветра.
– Несущая День, – сказал он, – и руну Дагаз! Дочь Ворона, выходи!
Из-за шатра Пригвождённого Бога вышла фигура с кожей цвета молока и распущенными светлыми волосами; белая мантия развевалась на ветру. Серебро его кольчуги ловило и отражало отблески огня. Диса с ужасом узнала его – распятого человека из её кошмаров.
– Выходи, Диса Дагрунсдоттир! – проревел он.
По её спине пробежал холодок. Наверное, Флоки или Ульф проговорились; иначе откуда ему знать имя? Черт бы их побрал!
– Выходи, и тогда твой драгоценный Флоки проживёт ещё один день! Выведите пленников, – сказал мужчина. – Выведите их сюда. Она знает, что они здесь и мы используем их как приманку для ловушки. Наша гостья умна.
Священник придержал дверь в шатёр Пригвождённого Бога, а четверо мужчин вложили оружие в ножны и выволокли Ульфа и Флоки. Ульф, который был немногим старше Дисы, рыдал, моля о пощаде через кляп. Но Флоки оставался непоколебимым. Он зарычал на своих похитителей, ругаясь сквозь ткань, завязанную узлом между челюстями.
– Ты пришла сюда из самого… – Бледный мужчина замолчал, словно прислушиваясь к чему-то неведанному. – Храфнхауга на земле Вороньих гётов. Мне нужна твоя деревня. Может, покажешь дорогу?
Весь лагерь оживился. Из палаток выходили люди, чтобы наблюдать за этой странной картиной. Неужели их лорд напился? Им овладели языческие духи? Но правда быстро пронеслась шёпотом по лагерю и пресекла эти сплетни: среди них прячется гёт.
Бледный человек зашипел на растущую толпу, призывая к тишине; он прислушивался, ожидая ответа, любого знака, что он добился своего. Но Диса прикусила язык и проглотила все слова, что вертелись на языке. Доносился лишь шелест ветра в голых ветвях. Священник пошевелился.
– Лорд Конрад…
– Нет, добрый отец Никулас, – сказал человек по имени Конрад. – Подави сомнения. Она там, в темноте, и слышит мой голос. Не так ли, птичка? Ты умна, раз не проклинаешь меня. Ты знаешь – если дать волю гневу, это выдаст тебя. Кто научил тебя этому? Твоя мать, Дагрун… воительница? Нет, не может быть. Она уже давно отправилась в тот ад, куда посылают вас, язычников.
Диса зарычала про себя. Что Ульф и Флоки наговорили этим скотам? Они что, выложили всё про каждого мужчину, женщину и ребёнка в стенах Храфнхауга? О Имир! Они оставили хоть что-то? Даже кличка, данная Гримниром…
– Нет! Невозможно! – тихо прошипела она, округлив глаза. В её нутро прокрались нити страха. Этот молочный урод! Он назвал её птичкой – она чётко услышала это, – но эту кличку не знал ни Флоки, ни Ульф. Тогда как узнал он?
Конрад улыбнулся.
– Я знаю больше, чем ты можешь представить, птичка. Ветер шепчет мне твои секреты; я слышу твои мысли в шорохе насекомых, а твои сны – в шелесте листвы. Я знаю твои страхи, Диса Дагрунсдоттир.
Теперь люди стали осматриваться вокруг палаток в поисках человека, о котором говорил их лорд-альбинос, – и гадая, не следуют ли они за проклятым безумцем.
– Колдун! – пробормотала она. Диса на дрожащих конечностях нырнула глубже во тьму и стала продумывать побег туда, откуда пришла.
– Как ты назвала меня? Сейдр? – Конрад задумался об оскорблении, а потом пожал плечами. – Меня звали и хуже. Нет! Не убегай! – Он щёлкнул пальцами, прося своих людей привести Ульфа. – Ты убила одного из моих, так? Бедного Хаакона? Его призрак здесь, – Конрад казался удивлённым. – Но без скальпа, жалкое ты чудовище!
Люди начали шептаться и ругаться.
– Где его тело, лорд? – спросил один.
– Она оставила его… в овраге… с братом этого человека.
Ульф поднял распахнутые глаза, в которых теплился уголёк надежды. Но Конрад быстро раздавил его.
– Оба, к сожалению, мертвы. Не бойся, юный Ульф, – бледный лорд вытащил свой нож. – Не бойся. Она может спасти тебя одним словом. Ты слышишь, птичка? Ответь, и Ульф Видаррсон будет жить!
Флоки забился в верёвках, ругаясь и рыча через кляп. Он попытался встать, поджал под себя ногу, но охранники снова опустили его на колени.
В темноте Диса сжала в кулаке древко короткого копья так, что хрустнули костяшки пальцев; ногти левой руки впились в ладони. Эти острые приступы боли помогали. Ей хотелось наброситься, убить этого уродливого червяка с бледной кожей и красноватыми глазами. Хотелось вспороть ему живот и задушить его же внутренностями. Но она не двигалась. Она молчала. Она услышала голос Гримнира, эхом отдающийся в глубине её черепа: Издай хоть звук, и умрёшь!
