Халла отвернулась, не сводя глаз с руны, зажатой в скрюченных пальцах.
– Посмотрим. Пророчество правдиво. Хоть с клятвами, хоть без, оно может переделать мир.
Гримнир ненадолго уставился на неё с непроницаемым выражением лица, а потом склонил голову и сплюнул. Раздувая ноздри, он вылетел из дома, чтобы выследить улетевшую птичку.
– Не тронь её, скрелинг! – закричала Халла ему вслед. – Ты меня слышишь? Она – часть пророчества!
Диса досчитала до двадцати, потом до тридцати; когда счёт доходил уже до пятидесяти, она решила встать. Холодная сырость земли просочилась через ткань её туники; это вкупе с болезненным параличом, что пришёл вслед за паникой, заставило её почувствовать себя слабой и пустой, как скованный льдом тростник.
Поднимаясь на корточки, девушка задалась вопросом: может, это всё шутка? Зверь решил так позабавиться? Только врождённый скептицизм удержал её от того, чтобы броситься наутёк и столкнуться с так называемым законодателем Храфнхауга. Вместо этого она медленно двинулась вперёд, чтобы заглянуть за крыльцо дома; именно тогда Диса и услышала их голоса. Она подкралась ближе. Девушка следила, куда наступает. Из узкого окна над её головой раздавался резкий акцент Гримнира, древний и отчётливый; она услышала, как голос странной старухи превратился в монотонное пение. Девушка выпрямилась и напряглась, чтобы расслышать слова, когда услышала мясистый удар кулака о плоть. Диса застыла.
Он убил её?
Рукоять топора, зажатая в кулаке Дисы, стала скользкой от пота. Девушка переложила топор и вытерла ладонь о тунику. Ей казалось, что эта карга – его союзница, может даже подруга. И если проклятый монстр смог без труда убить друга…
Диса выругалась. Надо было бежать, когда был шанс. «Да, – подумала она. – Я могла бы уже быть на полпути к пограничному камню. А вместо того я стою тут как последняя идиотка и жду смерти». От этой мысли губы девушки изогнулись в оскале. Она сжала зубы, на её лице появилось выражение решимости. Хватит ждать.
Диса прокралась в угол. Там она скорчилась во тьме потухшего факела. Красноватый свет лился из-под крыльца, его резные столбы в виде волка и змеи отбрасывали длинные тени на верхнюю часть ступеней. К чести Дисы, она сразу же почувствовала облегчение, когда снова услышала голос старухи. Тот перешёл в резкий визг:
– Не тронь её, скрелинг! Ты меня слышишь? Она – часть пророчества!
И хотя Диса Дагрунсдоттир была рада, что старуха жива, это нисколько не ослабило её решимости. Жребий брошен. Она позволила топору склониться набок, хватка на рукояти была твёрдой, но не жёсткой – всё как учила Сигрун.
Тень Гримнира появилась первой. Диса смотрела, как та растягивается в ночи, а сама стояла совершенно неподвижно, не смея даже дышать, когда его обезьяноподобное тело заполнило дверной проём. Посмеиваясь в предвкушении, он переступил порог и направился вперёд медленным шагом. Проходя мимо, Гримнир ухватился за один из резных столбов, поддерживающих крышу крыльца, и с его помощью подтянулся к началу лестницы. Там он остановился и согнулся почти вдвое, принюхиваясь и сопя, пока искал след Дисы.
Диса услышала в голове голос своей бабушки: «У вас будет один шанс», – сказала им Сигрун прошлой осенью, когда они с Аудой учили младших Дочерей Ворона самозащите. Немногие смогут стать такими, как они – скьяльдмер, мрачными и смертоносными девами, в сердца которых Боги влили вино битвы, – но все должны были знать, как обращаться с топором и ножом, чтобы защитить Храфнхауг от набегов норвежцев, шведов-христиан или данов, поющих псалмы. Один шанс! Надо ударить врага прежде, чем он сможет тронуть вас. Бейте быстро! Бейте сильно! Диса вспомнила, как плечи Сигрун поднялись и опустились в фатальном жесте. Или умрите.
Бей быстро. Бей сильно. Или умри.
Диса Дагрунсдоттир поступила именно так.
Она отбросила последние нити страха, последние капли сомнения. Засунула в глубину души и заперла. На их месте вырос гнев, чёрный и ледяной. Почему она должна бежать в страхе? Она произошла из чресл Дагрун-воительницы; она была Дочерью Ворона, носительницей руны Дагаз; она несла День и была избранной Богами. Она скьяльдмер, дева щита.
Зов крови подтолкнул Дису к действию. Она оторвалась от стены, завернула за угол и пересекла полосу света, льющегося из глубины дома, не обращая внимания на тени. Шаг девушки удлинился, чтобы двигаться быстро, но был таким же бесшумным, как у охотящейся кошки.
Бей быстро.
Диса метила в слепую зону Гримнира. Тихий внутренний голос предупреждал ее, что она рискует совершить богохульство, убив вестника Спутанного Бога, но гордость его подавила. Если она сможет убить его, то он не бессмертен, и если он не бессмертен…
Бей сильно.
Диса настигла его за мгновение. Она бросилась вперёд; лезвие её украденного топора просвистело в холодном воздухе, когда она нацелила его смертоносное острие на затылок зверя. Сквозь стиснутые зубы со свистом вырывался выдох. Она подставила под удар правое плечо и упёрлась в землю правой ногой. Диса представила, что у неё всё получится; резкий удар и влажный хруст. Она представила, как его череп расколется на части и превратится в месиво из крови и мозга. И всё это Диса увидит в мерцании затухающих факелов. В груди разлился триумф…
Или умри.
А потом он двинулся.
Подобно змее, Гримнир изогнулся вправо; он нырнул под её руку, позволив топору скользнуть так близко к его черепу, что тот звякнул о кость и серебряные бусины в волосах. А потом развернулся и шагнул к ней сзади. И хотя эта перемена ролей сильно её удивила, Диса даже не дрогнула и не упала лицом вперед. Нет, она поступила так, как поступили бы Ауда или бабушка, – она приспособилась.
С грацией и скоростью, о которых даже не подозревала, Диса оправилась от этого неудачного удара и увернулась. Её сухожилия заскрипели, когда она повернулась вправо, а топор в кулаке поднялся для удара слева. И хоть Диса и считала себя быстрой, ей всё равно не хватило скорости.
Её запястье шлепнуло прямо в ладонь Гримнира с чёрными ногтями.
Казалось, они смотрели друг на друга целый век – один ярко-красный, как пламя в кузнице, глаз вперился в два глубоких и синих, словно ледяное озеро. Диса не видела в этом взгляде ничего человеческого. Ни страха, ни опасения; ни жалости, ни доброты. Только ненависть. Такая древняя, как сам Иггдрасиль, и такая длинная, как Время. Ненависть, не знавшая ни конца ни края. Это создание древности, которое хотело лишь увидеть последствия Рагнарёка. И когда затянувшийся момент подошёл к концу, на краткий миг Дисе показалось, что она увидела проблеск чего-то знакомого в темнеющем лице Гримнира… бледную тень уважения.
Эта картина продержалась ещё мгновение, а затем исчезла. Диса успела заметить медленную и злобную улыбку, скривившую тонкие губы Гримнира; его ноздри раздулись, когда он глубоко втянул воздух. Вокруг её тонкого запястья сжались похожие на стальные тросы пальцы.
