В доме у нас собралась вся семья, включая остальных отцовских жен и их детей. Вслух зачитывались стихи из Корана, а затем запеленатое тело матери погрузили в лимузин, и Омар увез его.
Наши обычаи не позволяют женщинам присутствовать па похоронах, но мы с сестрами так дружно упрашивали отца, что он согласился, взяв с нас слово, что мы не будем рыдать и рвать па себе волосы. Так что вся наша семья последовала за матерью к месту ее последнего успокоения, далеко в пустыню.
В исламе скорбеть по умершим – значит выражать неудовольствие волей Аллаха. Кроме того, наша семья происходит из Неджда, а по тамошним обычаям не принято выражать по этому поводу скорбь или носить траур.
Слуги-суданцы уже выкопали могилу в пустынном, песчаном месте. Али, единственный сын нашей матери, снял с ее лица белое покрывало, и тело было бережно опущено в могилу. Сестры мои стояли в отдалении, а я не могла отвести от могилы взгляда. Я была последним ребенком, которого она родила, и решила не отходить от могилы до конца церемонии. Осознание непоправимости случившегося охватило меня, когда я увидела, как слуги засыпают красным песком ее лицо и тело.
Глядя, как песок навсегда скрывает от меня ту, которую я так любила, я вспомнила чудесные строки великого ливанского философа Кахлила Джибрана: «Пусть похороны среди людей станут праздником среди ангелов». Я представила свою мать, сидящую вместе со своими родителями, увидела, как она держит на руках своих давно умерших детей. Я поверила в то, что еще придет время, когда я снова смогу ощутить ласковое прикосновение матери и, улыбнувшись, подошла к сестрам, изумленным выражением спокойствия и радости на моем лице. Я процитировала им стих, который Аллах послал мне, чтобы уменьшить боль, и сестры согласно закивали, пораженные глубиной слов Кахлила Джибрана.
Итак, мы оставили мать в безмолвии пустыни, по я знала, что не имеет значения отсутствие знака на ее могиле, что не прочел над пей молитву священник, чтобы почтить память простой женщины, которая согрела всех пас своей любовью. Наградой ей стало воссоединение с теми, кто ее любил, и теперь она может в покое ждать нас.
Впервые в жизни я увидела, что мой брат Али чувствует себя потерянным, и поняла, что он тоже глубоко переживает смерть матери. Отец говорил мало и уехал в тот же день. После этого он посылал нам свои распоряжения через вторую жену, ставшую после смерти матери старшей.
Но прошло и месяца, как мы узнали от Али, что отец собирается жениться, так как богатым людям в нашей стране полагается иметь четырех жен. Коран гласит, что со всеми женами необходимо обращаться одинаково. В Саудовской Аравии это нетрудно. Самый простой бедуин может обеспечить женам равные условия, установив каждой из них свою отдельную палатку. Поэтому не только богатые, по и бедные саудовцы часто имеют четырех жен. Хуже всего в этом смысле приходится представителям среднего класса, так как труднее обеспечить четырем женам средний уровень жизни.
Отец планировал взять в жены одну из наших кузин, Ранду, Девушку, с которой мы были знакомы с детства. Мы даже часто играли вместе. Ей исполнилось пятнадцать лет, и она была всего на год старше меня, его младшей дочери от первой жены.
Через четыре месяца после смерти матери я присутствовала па свадьбе отца. Мне очень не хотелось этого, так как я, по попятным причинам, была рассержена на отца за то, что он так скоро забыл о матери, родившей ему шестнадцать детей и столько лет прожившей в его доме, помогая ему во всем.
Впрочем, сердита я была не только на отца. Я чувствовала ненависть к Ранде, своей бывшей подруге, которой предстояло теперь стать его четвертой женой и заполнить пустоту, образованную смертью моей матери.
Свадьба была пышной, а невеста молодой и красивой. Впрочем, моя злость на Ранду прошла, как только я увидела ее лицо, когда отец уводил девушку с церемонии к брачному ложу. Ее губы дрожали от страха! Как пламя в газовой горелке исчезает от одного поворота крана, так и моя ненависть к Ранде превратилась в сострадание, когда я увидела, в каком состоянии она находится. Я почувствовала стыд за свою враждебность, осознав, что Ранда всего лишь одна из нас, беспомощная женщина в стране, где правят мужчины.
Отец отправился проводить медовый месяц с молодой женой в Париж и Монте-Карло. Я ждала возвращения Ранды и поклялась себе, что постараюсь разжечь в новой жене отца стремление к борьбе за освобождение женщин в нашей стране.
Я знала, что отец будет уязвлен, если его молодая жена проснется от спячки и заявит о себе. Я не могла простить ему легкости, с которой он забыл мою мать – прекрасную женщину и верпую жену.
ПОДРУГИ
Возвратясь из свадебного путешествия, отец с Рандой поселились у пас на вилле, потому что по закону Ранда, как новая жена, должна была взять на себя обязанности матери по отношению к нам, детям прежней, умершей жены отца. Поскольку я, самая младшая из всех, была всего на год моложе Ранды, в нашей ситуации этот обычай оказывался нелепостью. Впрочем, в Саудовской Аравии никому нет дела до каждой конкретной ситуации, поэтому Ранда поселилась в пашем доме и, хотя она была не более чем ребенком, изображающим из себя женщину, ей пришлось делать вид, что она управляет всем нашим хозяйством.
Ранда вернулась из поездки непривычно тихой и выглядела почти сломленной. Она мало говорила, никогда не улыбалась и ходила по нашей вилле с такой осторожностью, словно боялась что-то сломать или разбить. Отец был явно доволен своим новым приобретением и проводил все свободное время у себя вместе с юной женой.
Пошло три недели, в течение которых отец уделял Ранде все то же неустанное внимание, так что Али даже отпустил в моем присутствии шутку по поводу его сексуальной мощи. Я спросила его, а думает ли он о том, что чувствует Ранда, которой пришлось выйти замуж за человека много старше ее, за человека, которого она не знала и не любила. Выражение лица моего брата не оставляло никаких сомнений в том, что эта мысль никогда не приходила ему в голову. Узость его кругозора не давала ему возможности смотреть на вещи широко. Я подумала, что на примере Али ясно видно, что душа саудовского мужчины – это темное болото эгоизма, недоступное какому-либо состраданию.
Мы с Рандой по-разному смотрели на жизнь. Она считала, что надо принимать жизнь такой, как она есть, я же считала, что смиряться нельзя, что нужно пытаться сделать жизнь такой, какой ты себе ее представляешь. Ранда была болезненно застенчивой и робкой, тогда как я всегда чувствовала в себе жизненную силу, позволявшую мне противостоять суровой действительности.
Я заметила, что Ранда постоянно смотрит на стрелки часов и начинает нервничать задолго до того, как приходило время отцу вернуться домой на обед или ужин. Оказывается, он велел ей, чтобы она успевала поесть до его приезда, а затем принимала душ и готовилась к встрече с мужем.
Каждый день ровно в полдень Ранда приказывала подавать себе обед. Она быстро ела и уходила в свои комнаты. Отец приезжал в час, обедал и шел к своей новой жене. В пять часов вечера он снова уезжал в свой офис
[4]
.
