А русская женщина, хоть и трахнули ее, хоть и затрахали, знает – завтра будет новый день. И старый мужик. Один и тот же каждый день – как Солнце.
Зумеры
Бедный парень
Еду в метро. Напротив в вагоне – красивый парень лет 22–25. Вещи на нем хорошо подобраны и хорошо сидят. В очках, но голова бритая. Сними очки – будет опасный пацан. Но он в очках, и видно, что неопасный. Типичный тепличный московский мальчик.
И тут он вынимает телефон, читает какое-то сообщение. Поднимает телефон и начинает довольно громко отвечать войсом. Поэтому весь вагон слышит его ответы.
Разговор приблизительно такой. Парень: «Я не знаю, каких она взглядов, но она классная, вы с ней сойдетесь». В телефоне снова вопросы про какую-то девушку, парень снова отвечает.
Я понимаю, что парень ищет соседку в квартиру. И сейчас уговаривает другую девушку с ними жить. А она спрашивает парня про характер и взгляды девушки-2. И с каждым ответом видно, что парень замучился отвечать.
И еще видно, что я ошибался в нем. Никакой он не москвич. Теперь я вижу, что в родном городе его бы за такую красоту валяли в снегу. Что все эти тонкие черты и умные глаза он пронес, как Прометей – свое пламя. Или как мы уносим с фуршета бутерброды с красной икрой. В себе.
Парень почти кричит: «Ты понимаешь, что сорок четыре тысячи для квартиры в центре – это ничтооо! Это ооочень мало! При чем тут ее взглядыыы?»
Он, как Себастьян Курц, предлагает не смешивать права Навального и «Северный поток–2». Но его не слышат.
Видно, что еще секунда – и он взорвется, сделает главную ошибку жизни – закричит «да тупая ты баба!». Но он держится, он еще раз говорит про цену, про хорошую соседку, что он сам хороший. Он «главный по квартире», уже год всех сводит, снимает показания счетчиков, собирает деньги, передает хозяйке. Он замучился.
Умирающим голосом, сквозь шум вагона, он говорит: «При чем тут мои привилегии…»
И тут хочу сказать от себя. Сказать, как человек, приехавший в Москву без связей, друзей, российского гражданства и без московского жилья. Так вот, гражданство, семья, квартира – это главные привилегии. Гендер можно поменять, а хата – навсегда.
Я смотрю на парня: сидит напротив меня красивый белый гетеросексуальный самец человека. И ничего он этим не добился. Только того, что другой белый старый мальчик смотрит на него. И жалеет. И желает привилегий.
Потому что я, старый белый мальчик, всю жизнь слышу от других мальчиков и девочек, как жить. И я хочу жить, как они. Но сначала родиться, как они. Появиться в роддоме Грауэрмана на Арбате, жить в квартире на Сивцевом Вражеке. И, заглянув в интернет, ужаснувшись творимому вами злу, крикнуть: «Люди!..»
А сейчас я загляну в интернет, чтобы купить фейри, несквик и отбеливатель для белья. Ведь черные пятна моих привилегий не выведет никто. Даже этический рейх.
Письмо от зумера
Раз в неделю-месяц я получаю письмо от зумера. Содержание приблизительно такое:
«валер привет. смотри, у меня есть такая-то проблема. как мы ее решим? жду сейчас ответ, так как ты классный))))»
«Здравствуйте, Сальмонелла! Спасибо за ваше предложение. Проблема очень интересная! Напомните, пожалуйста, когда и как мы с вами познакомились)».
«валер».
«Сальмонелла?»
«Ну ты чо не помнишь, я подходила к тебе там-то и еще там наблевали студенты киношколы, а вы с витей говорили про этический рейх».
«А, вспомнил! Простите, что забыл».
«ок. что с моей проблемой?»
«Она, повторю, очень интересная! Но сейчас я занят и не смогу ее решить».
«хммм почему?»
«Потому что я занят, к сожалению».
«ок».
Проходит час.
«валерий, а кто бы мог решить мою проблему с твоей помощью – не подскажешь?»
«Дорогая Сальмонелла, ваша проблема очень интересная и непростая. Я думаю, вам стоит сначала описать ее чуть подробнее, а затем предложить решить ее сверстникам. Например, студентам такой-то киношколы, которые, помните, наблевали в день нашей встречи».
«Ок. Описываю проблему подробнее: 1) про 2) бле 3) ма. Жду имени человека, который ее решит. Вместо Вас. Спасибо, Валерий».
«Дорогая и невероятная Сальмонелла! Например, обратитесь к Виктору, с которым мы обсуждали этический рейх».
«я с этим говноедом работала. он потребовал денег. 3000 рублей. у меня денег нет».
Молчу.
«так значит дело в деньгах?)))»
Молчу.
«ок, валер, давай просто: представь, что ты двигаешь моими руками ногами головой. скажи, что ими делать, чтобы решить этот вопрос? мне еще нужно много куда успеть: фестиваль арт-кал в СПб, перформанс лены бро, еще мы снимаем коротышку по моему рассказу «как я поругалась с родителями и месяц жила на вписке». так что у меня много дел, валер».
«Это очень здорово! Я подумаю, чем вам помочь. И если будет возможность – напишу».
«Валерий, у тебя есть два дня. Спасибо. Очень жду».
«Хорошего вечера!»
«спасибо и тебе».
Между бумерами и зумерами
Мне 37 лет. Кто я? Я миллениал.
Господь так распорядил, что я нахожусь между бумерами и зумерами. И я вижу – в обе стороны. А дальше будет много мата, но не оскорбительного, а технического. Просто примите эти слова как философские термины.
Итак, язык зумеров – это [бубнеж], а бумеров – [фигня]. В чем же отличие? Если вы русскоговорящий человек, то, посидев минут пять, вы почувствуете на языке эту разницу. Послушав одного человека, вы скажете: «Ну, это [бубнеж]!» А другого: «Ну, это [фигня]!»
[Бубнеж] – это непроверенная информация, которой еще предстоит обрести доказательную базу. Когда-то бубнежом было утверждение, что Земля – шар, или что у мужчин и женщин равное количество ребер. Спасибо, Андреас Везалий, что сделал из [бубнежа] – [фигню].
[Фигня] – это то, что всем известно, банально, постыло, являет собой общее место. То, что мужчины и женщины равны – это [фигня], а то что мужчины «равнее» – это [бубнеж]. Чувствуете разницу?
[Фигня] – это остывший [бубнеж]. Как остывает кипящая лава, превращаясь в пемзу, чтобы тетки ей терли пятки. Или дядьки… да какая разница! Все это [фигня].
Так вот, я нахожусь посредине. И вижу, как кипящий [бубнеж] молодости превращается в болотистую [фигню] старости. С моей точки зрения видно, почему никогда и ничего не изменится. И в то же время видно, как все меняется. Я сам чувствую себя шейкером, где смешиваются [бубнеж] с [фигней], юность и зрелость. То, чего никогда не будет, и то, что было всегда.
