В шесть часов вечера к Лене пришел Данил, тот самый двенадцатилетний мальчик, который несколько недель назад появился в первый раз с мамой и старшим братом. Девушка проводила его в комнату, они разобрали домашнее задание из школы, потом познакомились с новой темой – особенности употребления прошедших времён в английском, а ближе к семи часам раздался звонок.
Ермолаева открыла дверь, встретила Влада, который приехал к ней, как и обещал, попросила подождать полчаса на кухне. Он, сняв верхнюю одежду, послушно проследовал в столовую.
По истечению тридцати минут, Лена вышла в коридор вместе со школьником, опираясь на стену плечом, пока он одевался в зимнюю куртку.
– Шапку не забудь надеть, – улыбнулась она.
– Да, да, – пролепетал мальчишка.
– Лен, а где у тебя заварка? – Влад показался в коридоре, держа в руке пустой чайник.
– Посмотри над раковиной. Там пачки стоят, – пояснила она.
– Папа? – растерянно прозвучал голос ребенка, увидевшего мужчину.
Никольский опешил.
– Ты что тут делаешь? – спросил он у подростка.
– Английским с Леной занимаюсь. Мама договорилась. Она тебе сказала об этом, вообще-то…
– Да, я помню, – признался Влад. – А почему с Леной, а не с… Что за панибратство? – слегка повысил он голос.
– Так… – ученик замешкался.
– Это я прошу детей так меня называть, – вмешалась девушка.
– Так, Данил, давай договоримся так, – начал мужчина, – твоя мама ничего не должна знать. Понял?
– Понял.
– Ты продолжаешь заниматься английским, но не рассказывай ничего. Ладно?
– Да, да, всё понял. А Лена теперь… Моя вторая мама? – в его голосе скользнуло лёгкое волнение.
– Нет, просто подруга твоего отца, – встряла хозяйка квартиры в разговор.
– Ладно, пока… – задумчиво протянул мальчик и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
– Ты, кажется, чайник ставил… – напомнила она, посмотрев на посуду, находившуюся в руках Влада.
– То есть, тебя сейчас совсем ничего не смутило? – удивился он её реакции на подобное совпадение.
– Москва не очень уж и большая. Бывают и такие встречи, – забирая у него заварник, произнесла она.
– Когда Алла мне сказала, что наняла репетитора, я ни за что бы не подумал, что тебя.
– Почему же? – она подтолкнула его в сторону кухни.
– Ну, понимаешь, она слишком… Скажем так, любит понты. Ей подавай английский колледж, школу с углубленным изучением, но не простую девушку, которая сможет дать качественные знания.
– Может всё-таки это не твой сын? – усмехнулась Лена. – И привела ко мне его не твоя жена?
– Бывшая жена, – поправил он её.
– А почему вы с ней разошлись? – спросила девушка, разливая ароматный чай по кружкам.
– Долгая история… – задумчиво произнес он.
– Мы же никуда не торопимся сегодня вечером, – заметила она, зачем-то положив свою руку на его.
Он с грустной улыбкой посмотрел на этот мимолётный жест, перевёл взгляд на собеседницу и вгляделся в её глаза.
– Ты действительно хочешь это знать? – ещё раз убедился он в её намерениях.
– Да, – она крепче сжала его пальцы.
– В принципе, нет ничего проще… Она хотела от этой жизни слишком многого. Я, безусловно, благодарен ей за то, кем я теперь являюсь. Она вечно требовала больше денег, особенно ярко это проявляется, когда человек выбивается из грязи в князи… Поначалу, у нас всё было довольно скромно, потом я решил начать свой бизнес, она же твердила, что ничего у меня не выйдет… А, когда я начал зарабатывать, причем довольно крупные суммы, её желания возросли в цене: шубы, драгоценности, машины… Детьми она практически не занималась, отдавая их на попечение бабушек и дедушек. А потом… Я вернулся домой раньше обычного, в коридоре висел чей-то пиджак, валялись мужские ботинки, её туфли, из комнаты раздавался смех, стоны… Картина, которая предстала предо мной, была более, чем красноречива. Их обнаженные тела, наша супружеская постель… А её любовником оказался мой секретарь. Как выяснилось позже, она приехала ко мне на работу, чтобы устроить очередной скандал из-за какой-то мелочи, вроде перевода денег на её банковскую карточку для бездарного шоппинга, а в итоге уехала с этим мужчиной и, пока детей не было в квартире, решила наскоро изменить мне. Как тебе такая история?
Лена молча смотрела на него, на его попытки держать себя в руках, отключить эмоции, но горечь, с которой он произносил каждое слово своего рассказа выдавала его истинные чувства.
– И ты снова готов поверить женщине? – удивилась она, погружаясь в бесконечно глубокую печаль, сгонявшую слёзы к краям глаз.
– Женщине? Нет. И никогда не смогу вновь сделать это. А тебе, да.
– Даже не знаю, мне сейчас обижаться или нет? – попыталась она разрядить обстановку, слегка улыбнувшись.
Он накрыл её руки своими, даря ей безграничное тепло своего тела.
– Нет, ни в коем случае! Ты ещё так юна, наивна, честна и неопытна, что не станешь причинять мне боль, даже, если ты честно признаешься в том, что ты меня не любишь и вряд ли сможешь испытать подобное ко мне в ближайшие годы… Ты сама однажды стала жертвой предательства, обмана, бесчинства. Ты знаешь, каково это – быть выброшенной на обочину чей-то жизни. Мы оба с тобой потерпели крах, обрели раны, нам нужно вместе залечить их, стать друг для друга лекарством, болеутоляющим. Ты согласна со мной?
– Влад, – она пыталась подобрать нужные слова, чтобы избавиться от гнетущих её мыслей, но, ничего не придумав лучше, решила сменить тему, – знаешь, у меня есть одна проблема…
– Какая? – с лёгким волнением, уточнил он.
– Я не умею пользоваться косметикой. И… Не знаю, что делать завтра… – пробормотала она, смущённо наклонив голову, словно провинившийся ребенок.
Он ласково улыбнулся, видя её стыдливость.
– Я позвоню сестре, она решит эту проблему, – успокоил он её.
– Ты её и в тот раз озадачил, когда спрашивал о моей температуре, – напомнила она.
– Ничего страшного. От нее не убудет.
– Ну ладно, как скажешь, – сдалась Лена.
Проснулась она на разложенном диване, положив голову на грудь Влада. Вечером они посмотрели какой-то фильм, подробности которого она толком и не помнила, а после она мирно уснула.
От мужчины пахло теплом и бесконечной заботой. Это дремота, окутанная морозным рассветом, околдовывала до потери пульса, хоть и под щекой чувствовались сильные удары любящего сердца.
Будильник не сработал, ведь никто и не вспомнил о нем накануне вечером. Да и сейчас смотреть на время не было никакого желания.
