– Может нам стóит попробовать снова? – предложила она, намекая на проблему, с которой вдруг столкнулся их брак.
Он подался вперед, взяв в свои ладони ее голову, наклонил чуть ниже. Его губы коснулись её лба.
– Спи, хватит с тебя приключений на сегодня, – бесконечно тепло и мягко прозвучал тягучий баритон, разрушая ледяной звон тишины в супружеской спальне.
Она вернулась в исходное положение, сильнее прижавшись щекой к его коже, что покрывала грудь, и уснула, чувствуя себя в полной безопасности, словно его руки были крепостью, что окружила её и защищала от холодного, злобного мира, хранившего в себе столько опасности. Но теперь она нашла своё убежище, которое никогда не будет сломлено натиском вселенной, обрушавшей на неё свои жестокие удары.
Он же, заключив её в свои объятия ещё долго думал о её предложении. Теперь он просто выжидал, когда она сама захочет вновь ощутить их близость не только душевную, но и физическую. Он пробуждал в ней голод, умело действуя на слабое девичье сознание, желавшее получить запретный плод, который оказался не таким уж и запретным, ведь Бог, скрепивший их союз, создав мужчину и женщину, Сам повелел им «расти, множиться и населять землю». Почему Владиславу вдруг вспомнился этот факт из Псалтыри? Или из Евангелия? Может быть вообще из Библии… В половину третьего часа ночи, казалось, уже всё равно.
Он последовательно приучал её к себе: к своему телу, голосу, прикосновениям, будто она была диким зверьком, которого он хотел накормить, но тот боялся человека, что был таким сильным и большим для него.
Выходные прошли в ленивом и тусклом скитании по квартире с учебником по культурологии. Влад к концу воскресения закончил писать юридический до самой последней точки документ, привычный для людей с его образованием, но непонятный для всех остальных. Этот вроде бы русский язык, который был совершенно неясен для простых смертных и больше напоминал анамнез в истории болезни, составленный врачами, которые, как подумалось Лене, зачем-то взглянувшей на экран ноутбука, выражались столь же запутанно и витиевато, словно наводили порчу, а не объясняли людям причины и течение их недуга.
В понедельник они оба разъехались по своим рабочим местам: она – в институт, он – на студию. Обручальное кольцо было положено в кошелек в отдел с мелочью перед тем, как войти в аудиторию.
– Лен, – Ника пришла чуть позже, но задолго до звонка, села за одну парту с Ермолаевой, – прости меня за мою… назойливость, – извинилась девушка.
– Всё в порядке, – улыбнулась жена Никольского. – Это я что-то сорвалась…
– Это потому, что у тебя нет парня, – снова начала свою лекцию ее подруга.
«Да, парня нет, зато есть муж» – подумала про себя Лена.
– Ты, кстати, как-то…изменилась что ли… – заметила юная особа, окинув собеседницу оценивающим взглядом.
– В каком смысле?
– Не знаю… Стала женственнее… Или повзрослела? Не могу точно сказать. Как выходные-то провела? К родителям уезжала? – Ника всё не унималась, будто не могла нарадоваться тому факту, что они наконец-то помирились.
– Нет, не ездила. Почитала учебник, прибралась по дому… Так… Ерунда, – довольно уклончиво выразилась она.
– Скучно живешь, Ермолаева! – усмехнулась одногруппница. – Вот я с Ромой ездила кататься на горных лыжах. Тут база в Подмосковье… Ужас! Чуть не переломалась вся!
«Эх, – вздохнула в мыслях Лена, – знала бы ты, что на самом деле происходит в моей жизни!»
В аудиторию вошел преподаватель, начал лекцию. На второй паре было практическое занятие, на котором обе девушки получили достаточно высокий бал, поскольку ниже четверки пожилая женщина, ведшая этот предмет, никому не ставила.
– Слушай, – вспомнила Ника, когда все уже расходились по домам после окончания всех занятий, – мы тут думали поехать в выходные в загородный дом. В конце концов, двадцать третье февраля будет. Коттедж снимем, замутим там тусовку… Давай с нами.
– Нет, спасибо, – с улыбкой глядя на наивную подругу, отказалась Ермолаева. – Хочу уехать из Москвы. Мама скучает.
– Я уверена, что она тебя поймет и разрешит. Ну же, не ломайся! – её глаза округлились, чуть ли не слёзно уговаривая спутницу.
«Ну уж нет! – возмутилась Лена в мыслях. – Это ты у нас девушка свободная, а я теперь – замужняя женщина! Женщина…» – последнее слово особенно остро резануло сознание, что её аж передернуло.
– Ты чего? – удивилась Ника.
– Холодно тут, – солгала жена Никольского. – Да и по домам пора.
– Ну так что? – не унималась собеседница. – Поедешь?
– Нет. Не вижу смысла, – уже выходя на крыльцо института повторила свое решение Лена.
– Так ты точно ни с кем не познакомишься, если запрешься в своей конуре, – фыркнула её подруга.
– А мне и не нужно, – усмехнулась Ермолаева и направилась в сторону метро.
Одногруппница поплелась за ней. Они расстались на одной из станций, разъехавшись в разных направлениях.
Неделя протекала в привычном режиме: учеба – дом, дом – учеба. Никаких намеков, напоминаний. Всё чинно и благочестиво. Владислав даже не пытался подтолкнуть её к новой попытке наладить их интимную жизнь, по крайней мере, ничего не говорил, но делал… достаточно.
Теперь каждое утро он решил заниматься упражнениями для совершенствования своего тела, которое и без того было вполне удовлетворительным. Тактика, избранная им, была довольно действенной, ведь отныне, умывшись и возвращаясь из ванной комнаты обратно в спальню через гостиную перед занятиями, Лена наблюдала увлекательную картину, демонстрировавшую ей слаженную работу мускулов. Никольский то отжимался от пола возле большого окна, где было больше всего свободного места, чем во всей квартире, то качал пресс… На секунду её сердце переставало биться, когда она останавливалась в дверном проеме, глядя на все эти спортивные игры мышцами, потом, правда, переведя дыхание, она продолжала собираться на учебу, но все эти представления, которые, впрочем, на самом деле «убивали двух зайцев» одновременно, постепенно начинали усиливать свое действие на её сознание.
Вот так без лишних слов он завоевывал её расположение, пробуждал желание, заставлял добровольно покориться его силе.
– Влад, – тихонько мяукнула она, когда они легли спать в четверг вечером за два дня до отлета в Германию.
– Ммм? – протянул он, смирившись со своей участью, ожидая её капитуляции хотя бы в этом месяце.
– Ты сильно устал? – она решила зайти издалека, вот только не рассчитала, что её оппонент слишком хороший психолог.
– Смотря для чего… – ответил он, прекрасно понимая, к чему она клонит.
– Ну… Не знаю… – она немного оживилась, подползая ближе, пытаясь поймать на себе его взгляд, но его глаза оказались закрыты, когда она очутилась совсем рядом.
Он уже предвкушал сладостные последствия этих её неловких намеков – таких наивных и по-настоящему детских, однако, все его грезы вдруг оборвались.
