— Сколько здесь?
— Двадцать.
— Это шесть с половиной калибр?
— Да, мужик, именно он. Нравится? — вновь появилась широкая улыбка на лице Мэйсона-младшего.
Не обращая внимание на это белоснежно-отвратительное в своей идеальности зрелище, я воткнул магазин обратно и задумчиво покивал, начиная все более понимать и принимать увиденное. У меня здесь очень часто такое происходит: мир очень похожий на мой старый. Настолько, что я иногда даже забываю, что чужой здесь и когда вижу что-то из ряда вон выходящее, меня настигает состояние крайнего изумления, намешанного с отрицанием.
Сейчас же, когда осмотрел этот СКС образца сорок пятого года, уже держал его как неотъемлемую часть этого мира. С новым пониманием: раньше думал, что точка развилки реальностей случилась почти семьдесят пять лет назад после бомбардировки Москвы; похоже, я ошибался и случилось это гораздо раньше, а ядерные грибы лишь ознаменовали полный курс смены вектора истории.
Определенно изменения от привычной мне реальности случились задолго до сорок девятого года — я и раньше размышлял, как это у нас американцы не начали Третью мировую, узнав о появлении у Советов ядерной бомбы, а здесь — при прочих равных, вдруг начали. Теперь понимаю, что привели к этому какие-то иные исторические процессы, один из отголосков которых как раз этот СКС образца сорок пятого года, который выглядит совершенно не так, как СКС из моей реальности.
Нераспространенный в моем мире калибр шесть с половиной, кстати — основной сейчас в армиях стран и территорий Британского Содружества, для меня сюрпризом не стал. Подобному несоответствию реальностей я еще на КМБ успел удивиться. Но здесь уже давно понял в чем дело.
Вторая половина двадцатого века, как и в моем мире, здесь была периодом многочисленных локальных и пограничных конфликтов. Вот только происходили они как правило в виде прокси-войн с привлечением военных специалистов всех соперничающих военно-политических блоков. И в результате большинство локальных конфликтов здесь проходило между равными и зачастую высокотехнологичными противниками.
В моем же мире армии больших держав в ходе конфликтов двадцатого века слишком долго сталкивались с более технологически отсталым противником. Здесь ничего подобного не было — все же три, а не два явных центра силы, генерировали слишком много точек горячего взаимного соприкосновения.
Одним из результатов подобного расхождения реальностей стало то, что цикл жизни малоимпульсных патронов в этом мире оказался совсем коротким, отвечать на улучшение индивидуальной защиты бойца путем смены основного калибра здесь пришлось гораздо раньше. В странах Советского Союза вообще от калибра 7,62 далеко не отходили, эксперименты закончились на тестовом оснащении некоторых отдельных родов войск. В странах Трансатлантического Альянса основным патроном остался продавленный французской оборонной промышленностью калибр семь с половиной в различных вариациях.
Ну а в Британии калибр шесть с половиной стал основным после недавней реформы, широко обсуждаемой сейчас во многих узких кругах. Я, когда служил, во всех трех свежих номерах Военного Обозрения — ежемесячного армейского журнала, об этом пространные статьи читал. Отчасти потому, что кроме Военного Обозрения из интересного читать мне тогда было почти нечего. Вздохнув, отгоняя воспоминания, я примерился еще раз к карабину, после чего отдал его Дэвиду.
— Пойдем?
— Да, пойдем. Сама гора к Магомету не идет, как известно, — кивнул Мэйсон-младший и дежурно улыбнулся во все свои тридцать два.
Преодолев еще несколько километров, вскоре мы вошли в небольшой городок. Типичный одноэтажный — как по мне, деревня-деревней. То тут, то там сквозь окружающий дорогу редкий лес заметны самые разные постройки. Центром городка оказался перекресток, образующий широкую площадь. Чуть ли не полкилометра в диаметре — за счет многочисленных паркингов у одноэтажных коммерческих строений по всем углам перекрестка.
Осматриваясь, я увидел неподалеку аптеку и хозяйственный магазин; по нашей стороне дороги чуть дальше видны забегаловка и еще дальше продуктовый маркет, у которого заметно движение. Несколько машин там, люди мельтешат.
Совсем вдали, на противоположном конце пустынной площади огромного перекрестка, заметил узнаваемые красно-желтые цвета шелловской автозаправки. Вот там-то и виднелось нечто выбивающееся из пейзажа. Дэвид как раз сейчас разглядывал АЗС в прицел. Почувствовав мой взгляд, он передал карабин мне.
Приложившись к окуляру прицела, я рассмотрел большой синий автобус со спутниковой тарелкой на крыше. Передвижной пункт связи похоже. За автобусом, спереди, угадываются очертания внедорожника. Еще заметен стоп-сигнал белой будки едва выглядывающего из-за кормы автобуса автомобиля скорой помощи. Похоже, военные или спасатели из чрезвычайной службы взяли под контроль заправку. Только движения там никакого не видно, словно машины поставили и ушли.
Странно, очень странно.
В этот момент от продуктового маркета послышались выстрелы. Лезть туда и спрашивать кто в кого стреляет мы не стали — бегом пересекли четырехполосную дорогу и углубились в редкий лесок вдоль обочины. Обошли площадь по широкому кругу, огибая огромную, как у больших торговых центров, парковку — легкий самолет без проблем приземлится.
Парковка есть, но никакого молла и в помине не видно, а сквозь неиспользуемое широкое асфальтовое поле местами прорастала трава.
От магазинов и кафе, которые мы огибали, вновь послышалась стрельба. Похоже, кто-то с кем-то продукты не поделил. Вопрос, почему военные или национальные гвардейцы с заправки на это не реагируют. Ответ на это мы получили, когда подошли ближе к АЗС. Автобус с тарелкой на крыше до этого момента закрывал общую картину, но теперь видно: машины в дырках от пуль, витрины на заправке разбиты, внутри все раскурочено.
Рядом с каретой скорой помощи два убитых парамедика, у автобуса несколько мужчин в разномастной военизированной одежде, двое в форме чрезвычайной службы. Также все мертвы, живые так не лежат. Кадровые спасатели и мобилизованная национальная гвардия, похоже. Оружия ни у кого нет, на погибших заметны следы мародерства.
Стрельба у магазинов на другой стороне площади между тем утихла. Как раз сейчас оттуда отъехало несколько пикапов, удаляясь от нас, поэтому мы сейчас осматривались относительно спокойно.
— Макс, — позвал меня Дэвид.
Младший прокурорский сын сейчас стоял с другой стороны автобуса, в котором имелась выдвижная секция. Насчет предназначения я не ошибся — передвижной пункт связи, такие здесь во время ураганов используют.
— Смотри, — показал мне внутрь автобуса Дэвид.
Посмотрел, не очень понял.
— На что смотреть?
— Аппаратуру разбили.
— И?
— Сюда теперь посмотри, — показал Дэвид на убитых гвардейцев.
— Дэвид, я не понимаю. Давай так: ты умный, я тупой, говори, что хочешь сказать.
