Глава 1
Проснулся я, как это обычно и бывает, перед самой посадкой. Прислушался — ну да, двигатели гудят заметно громко. Открыл глаза, выглянул в иллюминатор, посмотрел на поблескивающую совсем недалеко снизу водную гладь.
Беспосадочный перелет Москва-Нью-Йорк на семь с половиной тысяч километров подходил к концу. Проморгавшись и сдержав зевок, выпрямился в кресле и нажал кнопку регулировки, после чего спинка со слышимым жужжанием начала подниматься в обычное положение.
В небольшом комфортабельном салоне никого, так что с удовольствием все же зевнул, раскрыв лицо на максимум. Как раз в этот момент из служебной части появилась стюардесса по имени Жанна с кружкой кофе для меня, так что рот пришлось срочно закрывать.
— Лучше пересесть, — неожиданно сказала Жанна, показывая на кресла у столика с другой стороны салона, куда и поставила принесенный мне кофе.
Спрашивать зачем пересаживаться я не стал, просто встал и последовал совету, сразу выглянув в иллюминатор. Сначала видно было немного — все та же вода под крылом. Вскоре, как раз я кофе допил, самолет накренился в пологом правом развороте. Когда выровнялся, я увидел проплывающую под крылом береговую линию и жилые кварталы. Смотрел внимательно: Нью-Йорк в этом мире не был больше городом Нью-Йорком в привычном для меня понимании. Здесь это место называлось: «Зона Нью-Йорк», являясь протекторатом — зоной международного контроля.
Во время Третьей мировой практически весь город был уничтожен ядерной бомбардировкой, а восстановлен далеко не целиком. Сейчас это было скорее даже не городом, а территорией двухмиллионного гетто, с огороженными высокими четырехметровыми заборами районами и колючей проволокой по всем периметрам.
Именно отсюда, расползаясь по всему миру язвами, начался институт неграждан. Негров, если по-русски, или энси и нонси по-английски или по-французски. Non-citizen и non-citoyen соответственно, как официально называли жителей и резидентов протекторатов, свободных территорий и зон международного контроля.
Зачем Жанна попросила меня пересесть стало понятно, когда я увидел статую Свободы. Величественный памятник, встречавший переселенцев пересекающий океан за американской мечтой — на это действительно стоит посмотреть.
— Уцелела или восстановили? — только и спросил я Жанну, не оборачиваясь от иллюминатора.
— Восстановили. Четыре года назад.
Вот сейчас обернулся, посмотрев на спутницу с удивлением.
— Сами американцы восстановили?
— Нет, кто бы им дал, здесь же международная зона. Французы в ООН продавили.
— Ах вот как. Снова.
В первый раз ведь статую Свободы тоже французы ставили, это я знал. «Не-граждане» в этом мире, кстати, тоже первоначально их придумка, которую после англосаксы раскрутили.
— Да, снова, — подтвердила Жанна.
— Им зачем? Это ж символ возрождения, самый настоящий. Будь я американцем из САСШ, я бы после воссоздания Статуи Свободы испытал невероятный патриотический подъем.
Я вдруг понял, что статуя не исчезает из поля зрения — пилот ее облетал, словно показывая мне. Хотя почему «словно», наверняка так оно и было. Жанна в этот момент мягко взяла меня за предплечье. Я к ней не оборачивался, но чувствовал, что она тоже в окошко смотрит.
— В этом-то все и дело. Французы грамотно отсиделись в сторонке во время двух последних мировых войн, и, хотя сейчас влезли целенаправленно в Большую игру, приносящую успех тактику не меняют.
Если бы кто-то сейчас со стороны смотрел и слушал на нас, наверняка подумал бы, что у странного пассажира происходит довольно странный разговор со стюардессой. Вот только Жанна была не только стюардессой в моменте, но и самым настоящим товарищем майором из Федеральной службы безопасности, так что к ее словам я прислушивался с максимальным вниманием.
Да и пилоту именно она скорее всего дала указание сделать круг вокруг статуи. Хотел было спросить об этом, потом передумал — наверняка ее инициатива, что спрашивать. Спросил о другом.
— То есть если будет четвертая мировая, думаешь вместо французов воевать будут американцы САСШ?
— Думаю, что это будут американцы со всего Севера.
— Ну, я это и имел ввиду, просто перепутал.
Да, САСШ — Североамериканские Соединенные Штаты, и Север — здесь разные понятия. САСШ — восемнадцать штатов разобранных США, сосредоточенных на северо-востоке бывшей великой державы, а Север — собирательное название всех территорий севера материка, включая международные и национальные зоны, территории и протектораты.
— Вообще не если четвертая мировая будет, а когда, — сделала важное замечание Жанна, после чего я аж обернулся чтобы ей в глаза посмотреть. — Смотри-смотри, — показала мне она на иллюминатор.
Наш небольшой служебный Ил-108 уже обогнул полным кругом статую Свободы, и обернувшись по жесту Жанны, я увидел комплекс зданий штаб-квартиры ООН, мимо которого мы сейчас пролетали на довольно низкой высоте. Но и кроме здания ООН было на что посмотреть: остров Манхэттен был благополучным и ярким сеттльментом в центре крупного криминального гетто, от которого его отделяла река, КПП на мостах и вооруженная охрана миротворческих сил.
В этом мире Манхэттен не был плотно заставлен высотками — далеко не все здания восстановили после войны, и остров стал зеленой зоной, доступной для посещения лишь избранным.
Я только успел присмотреться к зеленым улицам и паркам, но в этот момент самолет лег на крыло и здания ООН вместе со всем зеленым Манхэттеном исчезли из вида. Еще пара поворотов, сложившихся в разворот, и мы наконец пошли на посадку.
Как я увидел на экране информационного табло в салоне, садились мы в аэропорту Ла-Гуардия. Этот аэропорт, находящийся на отдельном участке земли на побережье залива, был вынесенным за пределы острова частью сеттльмента «Зона Манхэттен», огороженной от жилых кварталов традиционным здесь забором четырехметровой высоты и простреливаемой полосой отчуждения.
Официально принимал аэропорт только рейсы международных делегаций, направляющихся на остров в свои миссии и представительства, или же визитеров штаб-квартиры ООН.
Когда мы приземлились, пока самолет рулил вокруг терминалов, Жанна ушла. Я во время рулежки с интересом смотрел по сторонам. Самолетов, несмотря на закрытый статус аэропорта, вокруг немало. Увидел даже несколько суборбитальных челноков в ливрее авиакомпаний разных стран. Заметил и раскраску космической авиации Аэрофлота, вот только название корабля не смог прочитать из-за дальности. А интересно было, тот ли это «Владимир Петляков», который меня из Флориды до Петрограда через половину мира за три часа доставил.
Остановился наш Ил-108 не у терминала. Встали мы на отдельной стояночной площадке, после чего уже привычно прямо к самолету подъехала машина. В этот раз с красными дипломатическими номерами, а не с синими служебными, с какими меня вчера по Питеру и Москве катали.
