— Дэви, Дэви, спокойней. Полегче, приятель, — тронул я его за плечо.
Короткий и негромкий монолог про факинг-факинг-факинг был мне ответом.
— Дэвид, ты сейчас сольешь остатки былого благополучия, — обратил я внимание на стопку оставшихся перед ним фишек. Было там сейчас, по сравнению с другими игроками, совсем немного.
— Я спокоен! — воскликнул Дэвид. Негромко, но довольно резко и едва не сорвавшись на крик.
— Вижу, вижу как ты спокоен, — уже крепко взял я его за плечо. — Дэвид, проигрывать тоже надо уметь, в таком состоянии ты каши не сваришь.
— Макс… тьфу, Декс, не трави душу! Или ты мне показать класс хочешь?
— А давай, — вдруг легко согласился я.
После кратких переговоров с другими игроками мы с Дэвидом поменялись местами, после чего дилер раскидал картонки. Я чуть отогнул края карт, посмотрел. Разномастные пятерка и семерка. Не удержался, бросил взгляд по сторонам. У ковбоя на лице зеркальные очки, в отражении которых я попытался увидеть его карты. Не получилось, конечно же, но я хотя бы попытался.
Я сменил Дэвида и зашел в игру на большом блайнде, так что сейчас у меня была обязательная ставка в десять тысяч долларов. Играли здесь вполне по-крупному, десять тысяч — это почти сто пятьдесят рублей.
Сразу после раздачи в процессе торгов никто агрессивно повышать не стал. Чернокожие парни-сутенеры спасовали, а ковбой и мерзкий старикашка сравняли — причем каждый из них перед этим довольно долго думал.
Пока все решали играть или не играть, я краем глаза наблюдал за удаленной, но видимой отсюда сценой, где разыгрывалось представление. Сейчас с танцпола, под приветственные крики зрителей, на сцену выбрался молодой парень. С копной кудрявых волос и явно лишним весом. Судя по поведению — знакомый Маликова. Сейчас они вдвоем как раз выбирали среди зрительниц кандидатку для премьеры новой песни, предлагая поучаствовать в представлении.
Я так засмотрелся в сторону сцены, что не сразу понял — торги закончились и игра началась. Дилер раздал, на стол легли три карты флопа: две семерки и пятерка. Надо же, у меня прямо сходу фулл-хауз.
Вот это я удачно зашел, вот в это мы играем.
Мерзкий старикашка что-то проскрипел противным голосом, но поднимать ставку не стал, а вот ковбой повысил втрое. Ставку его я принял, не показывая агрессии — с отстраненным видом покатив в ответ фишек на тридцать тысяч долларов. На стол я по-прежнему почти не смотрел — наблюдал за тем, как на сцене к артистам присоединилась выбранная среди зрителей женщина средних лет в вечернем платье.
Перестук по столу заставил меня обратить внимание на игровое поле. А, мы снова повышаем? Ну да: ковбой, который с закрытым зеркальными очками каменным лицом смотрел на меня, только что двинул вперед еще пятьдесят тысяч.
Соперник сохранял полное спокойствие, а вот обе хищницы, так и висящие на его плечах, активно переговаривались. Уже на техасском языке — который почти как английский, но англоговорящему человеку малопонятен.
Поглядывая то на сцену, где артисты уже начали исполнять свою обещанную новую песню, то на стол с картами, я оценил собственный банк. Передо мной, из еще не проигранного Дэвидом, оставалась примерно сотня тысяч — скромная россыпь фишек по пять и десять тысяч долларов. Сто тысяч долларов, даже в рублях весьма прилично, среднемесячная заработная плата в России. Взяв все фишки, я двинул их к центру стола, повышая на все свои. Старикашка сразу же что-то мерзко проскрипел и из игры вышел, отодвинув от себя карты не вскрывая.
— Мой друг, не понимаю на что ты рассчитываешь со своими двумя тузами, — улыбнувшись, сообщил я ковбою, который так и сидел с каменным лицом.
Тот думал совсем недолго — ответил на ставку. Все, интеллектуальная игра закончена, дальше только смотреть в ожидании кому достанется вполне приличный банк — чуть больше трехсот тысяч долларов сейчас на столе, навскидку.
Ковбой впервые за все время показал эмоции — он улыбнулся и выложил свои карты. Я ошибся — не два туза, два короля у него в руке было. Но суть понятна, я примерно и полагал нечто подобное — что, кстати, отметили защебетавшие хищницы. Причем Анфиса все старалась поймать мой взгляд и пару раз обращалась непосредственно ко мне в попытке привлечь внимание. Хорошо голоса артистов уже звучали довольно громко, так что делал вид что ее «ну посмотри на меня, мой сладкий», не слышал.
Когда на столе легли открытыми мои пятерка и семерка, ковбой малость посмурнел, а хищницы попрыгали и захлопали в ладоши, словно меня поддерживая. Странно как-то они себя ведут — вроде своего парня должны поддерживать.
Дилер начал выкладывать остальные общие карты, решая судьбу партии. Четвертой на стол лег король. Ковбой, только что совсем смурной, не сдерживая эмоций довольно расхохотался — теперь уже у него выигрышная комбинация, фулл-хаус из королей и семерок.
Черт, похоже это не Дэвид сегодня неумелый лопух, а место проклято — расстроился я, понимая, что уж показал так показал класс. Мало того, ковбой начал говорить на своем техасском, глядя мне в глаза и явно сообщая что-то насмешливое и возможно даже не сильно лицеприятное. Вот вроде английский язык использует, а что именно говорит — совсем непонятно.
В этот самый момент на стол легла пятая, последняя общая карта — семерка. Ковбой осекся на середине смешанного с веселым смехом фразы. Ситуация вновь перевернулась на сто восемьдесят градусов и у меня на руках теперь — каре семерок.
Леопардовая девушка Анфиса вместе со второй хищницей разразились громкими криками — причем неоднозначными. Вроде они и болели за своего ковбоя, но и меня поддерживали, оценив удачу. Ковбой вдруг выругался, хлопнув по столу и перейдя на испанский помянув какую-то путу.
Весь банк усилиями дилера переехал в мою сторону, и пока замешивались и раскидывались по столу карты я аккуратно выкладывал фишки в стопки одного номинала.
— Спроси у своей мамы кто ее кумир, — глядя в глаза расстроенному проигрышу ковбою напел я вслед за Дмитрием Маликовым, чей бархатный голос в лаунж-зоне был слышен приглушенно. Не, хорошо поет, неудивительно что здесь мировая звезда, в моем старом мире такого я не слышал.
Я вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд — повернулся, увидел как из темного угла смотрит на меня Матвей. Контролирует ситуацию, еще и замаскировался. Ладно я в темноте вижу, а кто другой мимо пройдет — не заметит. Матвей даром что размером с двух среднестатистических человек, но у него кожа черная, и одет он в черную рубашку, черные брюки и черные туфли, так что в темном углу сливается с черным кожаным диваном.
Дилер снова раздал. Я теперь был на малом блайнде, с обязательной ставкой в пять тысяч долларов. Ковбой, глянув свои карты, сразу повысил агрессивно — тысяч пятьдесят на стол бросил, даже не считая. Чернокожие парни-сутенеры в золотых цепях спасовали, а вот я ответил, двинув к середине стола весь свой только что увеличенный банк. При этом, что не укрылось от внимания других игроков, карты свои я даже не посмотрел.
