— Ох! — вздохнула Катя. — Ты не понял, с кем связался?
— С Крысеевым.
— Вот именно! С тем самым, про которого ходят слухи — что у него в подвале родового гнезда есть существо, которое он по ночам выпускает на волю, чтобы устранить своих конкурентов.
— Сказки! — усмехнулся я.
— Сказки сказками, а графа Простурякова, давнего врага Крысеевых, в прошлом году с перегрызенным горлом нашли. И поверь мне, одним горлом там не обошлось, я фотки из дела видела — его как тряпичную куклу на лоскуты изорвали.
— Вот только не надо меня пугать!
— А я и не пытаюсь.
— Что он, по твоему, монстра этого на дуэль приведет?
— Ну-у… — протянула девушка. — Вряд ли конечно.
— Ну вот видишь. А ты уже паникуешь раньше времени.
— Александр, ты еще не до конца осознал, что тебе сказали.
— О чем ты?
— Третья степень оскорбления тебе ни о чем не говорит?
«Да что вы все какими-то уровнями и степенями меряете?!» — хотел спросить я. Но сдержался.
— Третья степень оскорбления, — тут же начала отвечать на свой вопрос Катя. — Это значит, что дуэль должна закончится смертью одного из дуэлянтов.
Глава 11
Дуэль
— Значит умрет Крыса! — в жаре выпалил я.
— А тебя посадят в тюрьму, — кисло ответила Катя. — За его убийство.
Я все прекрасно знал и без эмоциональных комментариев Кати. Еще в тот момент, когда Крысеев заикнулся про третью степень оскорбления, я понял, к чему вообще ведет разговор. Но что же мне оставалось делать? Отказаться от дуэли и прослыть трусом? Нет, трусом я никогда не был в прошлой жизни и в этой тоже не собираюсь начинать.
И умирать тоже не собираюсь.
А насчет тюрьмы… Тут есть одни вариант — я просто не буду убивать своего противника. Кодекс это разрешает. Просто отделаю его как следует. Вот и все.
— Я пойду с тобой! — немедленно воскликнула Катя.
— Что?! Нет! Сам справлюсь! Два раза надавал по щам Крысе, справлюсь и в третий.
— Тебе нужен секундант, — возразила девушка.
— Я возьму Бульмяка.
— Знаешь что, — подбоченилась руки Катя. — Я звону всем нашим, прямо сейчас. Или мы идем все вместе — или никто вообще не идет!
Да что она вообще себе позволяет! Видимо прошлый Пушкин был совсем бесхребетным, раз позволял разговаривать в таком тоне с собой.
Я открыл было рот, чтобы поставить Катю на место, но она опередила меня.
— Саша, Крысеевы очень коварны. Поверь мне, до дуэли дело может вообще не дойди — тебя просто огреют исподтишка по голове дубинкой и закопают под этим самым Дубом. И никто потом ничего доказать не сможет — свидетелей то нет.
Как бы я не злился, но Катя была права. Идти одному на дуэль — так себе идея. Секундант нужен. А с учетом того, что я шел к Крысеевым — чем больше поддержка, тем лучше. Хотя, насчет поддержки моя компашка так себе. Больше как свидетели пойдут. Ну и труп опознают, если дело случится.
— Ладно, — нехотя согласился я. — Но чтобы без сюрпризов!
Широко улыбаясь, Катя кивнула головой. И принялась обзванивать всех.
* * *
В назначенное время мы были у Золотого Дуба. Вся компашка — здоровяк Бульмяк, очкарик Иосиф, крепышка Тамара, похожий на тень Федор. Так себе сопровождение. Но за неимением кого-то другого приходилось соглашаться и на этих. Ребята явно не горели желанием присутствовать на дуэли, но молчали, в открытую не демонстрируя свой настрой. Было видно по их глазам, что они напуганы.
Из обрывочных речей Иосифа и Тамары я понял, что обычно дуэли заканчивались примирением сторон. Но только не с Крысой.
— Двоих он убил, — прошептал Иосиф. — Точно тебе говорю!
— Не двоих, а троих, — возразила ему Тамара. — И не убил, а только отделал знатно.
Я не сомневался, что справлюсь с Крысой. Проведенные на стадионе тренировки подготовили мое тело, а развитый Дар, которым я смог овладеть, гарантировали то, что я не буду поджарен огнешаром.
Я был спокоен и когда увидел возле Дуба компанию из пяти человек, то был холоден, как лед.
Крысеевы стояли рядком, все как на подбор — одинакового размера, в одинаковых одеждах. Сам Крыса был с боку, смотрел в сторону и словно бы не замечал нас.
— Отличный день, не правда ли? — увидев нас, спросил Евграф и мерзко улыбнулся.
— Действительно отличный, — в тон ему произнес я. — И жалко будет в такой день отхватить вашему племяннику по полной программе.
Крыса в мгновение вскипел, дернулся. Но его тут же остановил кто-то из сопровождавших, схватив за плечо.
— Я смотрю, ты не один пришел? — продолжал елейным голосом говорить Евграф.
— Как и ваш племянник, — парировал я, кивнув на сопровождение.
Евграф улыбнулся, но эта улыбка была полна яда.
Некоторое время молчали — изучали друг друга. Крысеевы довольно скептически смотрели на мою компанию — об этом говорили их красноречивые насмешливые взгляды.
— Что ж, — хлопнул в ладони Евграф. — Пора и приступать. Не все же языками чесать?
Я кивнул.
Дуэльный кодекс я знал — успел поковыряться в воспоминаниях Пушкина. Да и интернет кое-чего подкинул. Поэтому я знал, что сейчас должен был сказать Евграф Крысеев, коль изначально он выступил в роли инициатора и секунданта жертвы.
— Справедливость и честь, Пушкин, — высокомерно произнес он.
— Справедливость и честь, Крысеев, — ответил я.
— Хорошо, — кивнул тот. — Я, выступая от лица представителя нашего рода Николая Крысеева, вызвал вас на дуэль в качестве ответчика. А значит у вас есть право выбрать оружие.
И Крысеев кивнул своим помощникам. Те вышли вперед, протянули ему открытые три коробки. В самой большой лежали два пистолета, старинные, курковые, однозарядные, с красивейшими гравировками, пластинками и накладками из красного и черного дерева. Однако, несмотря на старинный вид, стреляли они мощней многих современных пушек.
Это было основное оружие, каким обычно привыкли выяснять отношения дуэлянты.
Во второй коробке, — длинной, узкой, — лежали шпаги. Это была дань традиции. В прошлые века именно так и бились — с помощью шпаг, отчаянно и смело. Сейчас же было другое время и шпаги выполняли роль антуража, придавая традиции утонченности.
В третьей коробке, самой маленькой из всех, лежал один шестизарядный барабанный револьвер. Это для так называемой «петербургской дуэли», когда в одну из камор заряжался боевой патрон и каждый из дуэлянтов обязан был выстрелить себе в висок. Стрелялись по одному разу, либо по заранее оговоренному количеству попыток. Либо до смерти одного из дуэлянтов. Не смотря на такой суровый вид боя, он считался самым мирным и чаще остальных завершался ничьей — каждый стрелял по разу, выживал, на том и расходились, считая конфликт исчерпанным.
