Лезвие хищно рассекло воздух, стремительно полетело в противника — тот, казалось, был полностью поглощен попыткой воскресить свой Дар и ничего не замечал.
— Петр! — крикнул Евграф, в последний момент спасая своим окликом парня.
Противник вздрогнул, отклонился. Шпага срезала кончики волос и рассекла самым остриём ткань рукава, не причинив вреда Крысееву.
— Это не честно! — выдохнула Катя.
— Заткнись! — рявкнул на нее Евграф.
Его глаза сияли огнем, злобным и жгучим.
«За это ты ответишь!», — отметил я про себя. За такую подлую игру спрос будет, позже, но обязательно будет. И за грубость тоже. Тем более в сторону моих друзей. А пока нужно разобраться с этим крысёнышем, защитником Николая, испугавшимся встретиться лицом к лицу. Противник начал уже порядком докучать.
Я выписал в воздухе «мельницу», рванул в контратаку.
Однако сделать последний удар не успел.
Краем глаза я заметил, как Иосиф Сертаков — один из моих сопровождающих, этот худой очкарик, тихий и неприметный, — вдруг как-то встрепенулся, словно был погружен в сон и ему приснился кошмар. А потом резко вскинул правую руку, которую все это время прятал за спиной.
Звериный инстинкт подсказал что делать дальше.
Я рванул к противнику, еще не зная успею ли?
И в ту же секунду грянул пистолетный грохот, словно повторяя вновь и вновь тот злосчастный день в доме мадам Шерер.
Глава 12
Чужак
Никто ничего не понял — все продолжали смотреть на нас, валяющихся на земле, не понимая почему бой принял такой оборот.
А вот я все увидел.
Иосиф выстрелил в нас из пистолета, который все это время прятал за спиной. Мой противник тоже понял, что дуэль пошла не по плану. И потому не стал бить исподтишка — понимал, что возможно, я спас ему сейчас жизнь.
— Кто стрелял?! — рявкнул Евграф, оборачиваясь на своих спутников.
Кажется, у него даже не было мысли подумать на мою компашку.
Сопровождающие Евграфа непонимающе пожали плечами, один даже показал ящик, где покоились дуэльные пистолеты, демонстрируя, что он тут ни причем.
— Иосиф? — удивленно протянула Катя, оборачиваясь к спутнику.
Но тот, казалось, ее не слышал. Его взгляд был затуманен. Моя глубинная память вдруг вытащила образ совсем другого человека — того, кто убил прежнего Пушкина.
Эти воспоминания были болезненными, слишком болезненными. Но именно они первыми пришли в голову, едва я глянул на Сертакова. Два взгляда — взгляд того убийцы на спиритическом сеансе и взгляд этого очкарика, — были похожи как две капли воды. И они не принадлежали людям. Зверю, монстру, демону, но не человеку.
Догадка поразила меня.
Я быстро поднялся и в два прыжка преодолел разделяющее нас пространство.
Иосиф даже не успел понять, что произошло, как я повалил его на землю и схватил за руки, не давая произвести еще один выстрел.
Этот взгляд…
Он был словно из самих глубин бездны. Леденящий, давящий, он сводил с ума. Кто-то или что-то завладело разумом парня, потому что сам он такого сделать точно не мог. Да и зачем ему стрелять в нас? Точнее, в меня. Я был уверен, что целью был именно я.
Я схватил парня за грудки, как следует тряхнул. Иосиф от неожиданности клацнул зубами. Но взгляд его не прояснился, в глазах парня по-прежнему горел огонь ада.
— Кто ты? — закричал я парню в самое лицо, пытаясь пробиться к сущности, которая пряталась у того внутри. — Кто?
Иосиф молчал. И как я его ни тряс, не проронил ни слова. В этот момент он больше всего походил на манекен, такой же безжизненный, искусственный. И только глаза прожигали меня на сквозь.
— Кто ты? Чего тебе надо?
И словно через радиопомехи — боль, рябь и пронзительный писк, — я услышал в своей голове хриплый голос:
— Н̴̱̮̥͉͑̐̉͑͒̔́̆е̸̼̲̂̎̈́̀̅͒͘̚ ̶̡̬̱̭̘͖̺̫́̈́̄̊̃̑м̶̛̺͇̫̻̺̭̓̍̉͝͝е̴̝̺̏ш̸̺͓͓̞̪͙͐́̓̔̍͘͝͝ͅа̸̢̟̫̫̬͉͉̔̐͝й̶̢͖̮̹͍̥̩̔̇ ̸̛̠͚̙̼̩͋͋̿м̶̣͐н̷̜̮̱̩̎͋͗͗е̴̧̎̍̓̃͘!̶̞̤̙̙͔̭͗̈́̈́̿́ͅ
Говорил чужак с таким нажимом, что мне казалось, что вот-вот из моих ушей польётся кровь.
— Кто ты? — прохрипел я, глядя упавшему Иосифу прямо в глаза.
— Н̵͕̻͍̤͙̝̋̓͜Ӗ̶͓͓̆̓ ̶͇̑̀͛͛͌͘М̶̛̺̥̠̿̾̋͊̈́̕Е̵͎͎̼͕̻̫̯̉̋̉̒̃̾̈͝Ш̷̡̢̫͓͎̖́̆̀̔͘А̴̭̦̥̞̙͐̿͐̇͘͝Й̴̝̘̩͕̲̀̒̅̈́̋̍͘͜ͅ ̵̧̡̹̭̰̝̲̇̋̿͗̀͂͘͝М̵̪̖̜͍̥͇̮͑͗̋̋̚ͅН̶̱̣̂̏̒͋̕͠Е̸̧͓͐̍͛͆͘̕͝!̸̛̠̫̔̉̿̄͛́ — закричал незнакомец и все перед глазами поплыло.
Я почувствовал, как ментальное воздействие усилилось. Мою голову словно схватила стальная рука и начала перемалывать. Боль… И ничего кроме нее.
Кажется, я закричал. Но уже не слышал собственного голоса — все вокруг было окутано красным туманом.
Очнулся я от того, что Катя хлестала меня по щекам.
— Пушкин, очнись!
Я открыл глаза. Тут же повернулся, выискивая Иосифа. Тот сидел рядом, потрясывая головой и жалобно постанывая. Рядом с ним с двух сторон сидели Бульмяк и Тамара, готовые в любую секунду скрутить ему руки, если тот вздумает вновь чудить. Но судя по состоянию парня, чудить ему сейчас хотелось в последнюю очередь.
— Он пришел в себя, — прочитав мой вопросительный взгляд, ответила Катя.
Хорошо. Значит можно расслабиться.
Голова… Даже после самой страшной попойки она так не болела, как сейчас.
Я с трудом поднялся, подошел к Иосифу.
