— Пусть будет так, — кивнул я. — Но что скажешь насчет моей теории?
— Если честно, то очень скептически. Идти в тюрьму к тому… — Федор Иванович замолчал, подбирая слова. — К тому плохому человек не самая хорошая идея.
— Почему? У него нет оружия. Он заключенный! Что он нам теперь сделает?
— Он стрелял в тебя!
— Думаю, что в тот момент им управляла совсем другая сущность.
— Ты просто оправдываешь его! Синдром этого самого… В общем, выдумал какую-то ерунду только чтобы обелить этого негодяя.
— Я просто хочу добиться истинны.
Отец вновь задумался. Он явно не горел моей идеей, но и не считаться теперь со мной, после того, что я отстоял честь семьи на дуэли, просто так не мог.
— Послушай, если моя теория верна, то угроза не ушла и покушения могут повториться в любой момент.
— Твоя теория, сын, если честно, выглядит весьма неправдоподобно. Это мягко сказано.
— Тебя смущает бестелесная сущность, которая может подселяться в тела людей, на короткое время получая над ними власть?
— Именно так, — кивнул отец. — Сказки какие-то!
Я хотел возразить ему, сказать, что на Черном Магадане такие бестелесные существа заселяют планету и прекрасно себе чувствуют. Но не стал. Вместо этого, вспоминая курс истории, который прослушал в школе в эту неделю, сказал:
— Скажи, чем раньше, еще до эпохи Прорыва, считали Дар?
— Ересью, — тихо ответил отец, поняв к чему я клоню.
— И считали, что такое не может быть. Но когда ученые заострили свое внимание на этом, начали изучать, оказалось, что не ересь и что не фантастика. А самая настоящая реальность. И открылись школы по развитию Дара.
Отец нахмурился.
— К тому же обрати внимание на такие не маловажные детали — подселялась эта сущность именно в тех, у кого бло оружие.
— А как же тот незнакомец на стадионе?
— Про него не могу точно сказать — возможно, и у него было что-то. Но я вовремя подоспел, не дал полностью завладеть телом.
— Ладно, — сдался отец под напором такой аргументации. — Согласен. Пошли в тюрьму. Но только я пойду с тобой!
— Хорошо.
Отец достал из кармана телефон, принялся договариваться с нужными людьми о проведении такой встречи. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы выйти на начальника колонии и уговорить его организовать пятиминутную встречу с подозреваемым.
— Придется взять адвоката, — сказал отец, положив трубку. — Оформим как работу над материалами дела.
Через полчаса мы уже ехали на край города, где располагалась тюрьма. Место было соответствующим — серые кварталы, промзона, дымящиеся трубы, какие-то мутные личности, снующие по переулкам.
Зайти в самую тюрьму тоже оказалось не так просто. Долго ждали отмашки начальника тюрьмы, пришлось вновь объяснять ему кто мы такие, зачем здесь, напоминать про договорённости. Когда же отец намекнул на вознаграждение, то вопрос стал решаться заметно быстрей.
Наконец нас проводили по коридору и завели в маленькую комнатку. С другой стороны тоже располагалась дверь, которая вела в еще меньшую клетушку. Туда и ввели через несколько минут заключенного.
Это был волнительный момент. Но если я держался сдержанно, то вот отец заметно нервничал и теребил в руках сотовый телефон.
— У вас есть пять минут, — сказал охранник, оставляя нас с заключенным.
Я вспомнил этого человека сразу, едва увидел. Память запечатлела его лицо до мельчайших подробностей. Не мудрено. Вошедший был тем, кто убил меня.
Худой, сутулый, сейчас он еще больше стал походить на сухую ветку. Угловатые колени и локти торчали в стороны, неуклюже задевали прутья решетки. Брови сдвинуты, губы сжаты.
Взгляд у стрелявшего быстро переменился, едва он увидел нас — из тусклого, безжизненного, стал вдруг запуганным, воспалённым.
— Я же все уже рассказывал… — тихо произнес он, затравленно поглядывая на нас. — Или вы пришли…
Он вдруг вздрогнул, поднялся со скрипучего стула. Вновь сел. Севшим голосом спросил:
— Вы пришли убить меня?
— Нет, — ответил я, стараясь придать голосу как можно больше твёрдости. — Убивать мы вас не хотим и не будем.
Это подействовало, заключенным немного расслабился.
— Тогда зачем вы тут? Я ведь уже несколько раз давал показания.
Я глянул на отца. Тот кивнул, давая мне полную свободу.
— Эта беседа будет не для протокола, — начал я. — Вы курите?
Я протянул ему пачку сигарет, которые мы купили по пути сюда.
Заключённый трясущимися руками взял пачку, жадно открыл ее. Закурил, глубоко затягиваясь. Закашлялся.
— Крепкие! — нервно хохотнул он. — Аж в голову дают. Извините, давно не курил.
— Мы еще вам взяли.
Я отдал оставшийся блок.
— Спасибо, — растеряно ответил заключенный, не смело забирая сигареты. — А за что? Я ведь… я ведь в вас…
— Не вы, — произнес я и собеседник вдруг вздрогнул.
— Так ведь…
— По этому поводу мы и хотели с вами поговорить.
Заключенный вопросительно посмотрел на нас, не зная, что сказать. Руки его тряслись.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Михаил.
— Михаил, расскажите немного о себе, — попросил я, чтобы хоть немного отвлечь его от темы беседы и дать немного расслабиться и успокоиться.
— Да особо и рассказывать то нечего! — вновь нервно хохотнул тот. — Меня зовут Михаил Мышкин, мне двадцать пять лет. Живу в Столярном переулке, снимаю там комнату у Алёны Ивановны. Учусь на ветеринара. Подрабатываю художником, рисую портреты людей на рыночной площади. Не сказать, что хороший заработок, едва хватает, чтобы оплатить аренду своей каморки. Я уже молчу про еду!
Михаил достал вторую сигарету, закурил.
— Но я не жалуюсь. Думаю, как закончу учебу, поеду в свою деревню, там острый дефицит с ветеринарами, — он вдруг замолчал. Грустно поправился: — Теперь видимо уже не суждено.
— Не теряйте надежды, — сухо сказал Федор Иванович.
— Михаил, расскажите, что случилось в тот вечер.
— Я как обычно собирался рисовать людей. На этот раз думал сходить на спиритический сеанс мадам Шерер — вдруг удаться запечатлеть призрака? Да и публика там благодарная, хороша платят за портреты. Я наброски делаю или шаржи, их хорошо раскупают. Если посчастливится, то удастся на масляный портрет договорится, за отдельную плату. У меня и билет был — повезло, нашел на мостовой. В общем, думал я что вечер выдастся удачным. Но вышло иначе…
Говоривший замолчал.
