Но Аматару, увидев меня, отвлекся от урока, подошел ко мне.
— Пускин! Ты сего тут делаесь?
— Я? Учусь, — растеряно ответил я. — А что мне еще тут делать? Мы же в Школе!
— Ты сто, разве не слысал?
Аматару потеребил седую бородку.
— Что не слышал? — не понял я.
— Ох! Всегда на чеку нузно быть! А ты плохлоздаеся тут! Все о бабах думаес! Да ходись плосто так!
Я хотел возмутиться, но не успел.
— Пушкин! — это была уже Катя.
Вся запыхавшаяся, она бежала ко мне и была сейчас вся взмыленная, едва переводя дыхание.
— Да что случилось?
— Там… там… — ей пришлось некоторое время отдышаться, чтобы продолжить.
— Что — там?
— Они сделали тебе подставу! Подлую подставу!
— Кто?!
— Павлов, первый зам. Это его рук дело, точно тебе говорю.
— А что за подстава?
— Они начали экзамен без тебя! Если не успеешь, то…
Договаривать ей уже не нужно было, я и сам прекрасно знал, что ждет меня, если я не сдам экзамен — смерть…
Глава 16
Экзамен
Это и в самом деле была настоящая подстава. И я чувствовал, что без Павлова здесь не обошлось. А скорее всего и Крыса как-то причастен. Его кривая ухмылка не выходила у меня из головы. Экзамены… твою мать, как так получилось, что меня не предупредили о них? Это ведь специально, чтобы я не явился к ним и все провалил.
Катя крикнула вслед где искать экзаменационную комиссию и я со всей дури рванул туда.
На одном дыхании проскочил коридор выскочил на второй этаж. Опять эта дурацкая система обозначения кабинетов, но она мне была уже знакома. Я заскочил в нужный, тяжело дыша, огляделся.
В кабинете было тихо, в дальнем углу сидела секретарша. Увидев меня, всего взмыленного, явно испугалась, растерялась.
— Вам чего? — пропищала она, поправляя толстые очки, съехавшие на нос.
— Я на экзамен, — ответил я, вновь оглядываясь и не находя нужных людей.
— Так не тут, — еще тише пропищала она и я понял, что подстава была двойной — на случай, если я все же узнаю, что экзамен состоится.
Это сволочи перенесли место проведения!
— А где? — почти закричал я.
Секретарша ойкнула, вжалась в кресло.
— Где будет проходить экзамен? — взяв себя в руки, спросил я. — Мне нужно. Правда нужно.
— Я не знаю, — пропищала девушка.
Щеки ее заалели и я понял, что она говорит не правду.
— Послушайте, меня хотят слить на экзамене — для этого и перенесли его из этого кабинета. Если вы мне не поможете, то меня вышвырнут из Школы, не дав даже и шанса. Разве это справедливо?
— Нет, не справедливо, — одними губами прошептала секретарша.
— Вот и я так думаю. Я понимаю, что есть силы, против которых вы не можете пойти поперек.
Девушка кивнула, подтверждая мою догадку.
— И, наверное, они вам велели ничего не говорить.
Вновь едва заметный кивок.
— Так вот. Давайте сделаем так. Вам велели не говорить — так вы и не говорите. Просто напишите мне. Так ведь вы ничего не нарушите, верно? И дословно соблюди указание сверху.
Девушка на мгновение задумалась, потом взяла лист и написала на нем: 101. И тут же испуганно разорвала его на множество маленьких кусочков.
Я тут же сообразил, что кабинет, где сейчас сидела комиссия, находился на первом этаже.
— Спасибо! — крикнул я и рванул прочь.
Драгоценное время утекало как песок сквозь пальцы, но я старался изо всех сил. Я несся быстрей молнии и едва не сшиб нескольких идущих.
— Придурок! — крикнули мне в след, но я даже не обернулся — не хотел отвлекаться.
Еще чуть-чуть! Уже! Вот он! Вижу 101-ый кабинет!
— Чего и следовало ожидать, господа, — произнес Павлов, потирая ладонями. — Сдающий не явился на экзамены, а значит согласно пункту семнадцать Положения экзамены считаются не сданными. Будем оформлять документы на отчисление. Впрочем, они у мен уже готовы, осталось только подписать у комиссии, кое какие формальности сделать.
Комиссия, состоящая из семи человек, сонно закивала.
— Почему это не явился!? — крикнул я, забегая в аудиторию. — Вот он я!
Увидев меня, Павлов скривился. Он явно не ожидал такой встречи.
— Почему опаздываете? — спросил сквозь зубы он.
— Потому что никто не предупредил меня о том, что экзамен будут сегодня, что является нарушением пункта восемь Положения, о котором вы недавно упоминали.
— Как это не предупредили? — затряс подбородком Павлов. — Письмо было направлено вам на почту. Возможно, какие-то сбои были, вот и не дошло. Но мы все формальности соблюли. Я у меня все подтверждения есть и справки.
— Тогда, может быть, начнем экзамен, коль сдающий все же явился? — спросил один из членов комиссии и Павлов вновь скривился.
Кивнул:
— Конечно, начнем.
Потом повернулся ко мне, посмотрел как на бациллу.
— Судя по вашим табелям, можно сразу начинать с главного экзамена, — усмехнулся Павлов. — Именно по демонстрации Дара вы набрали самый низший бал. Думаю, как начнем, тут же и закончим, потому что способностей у вас крайне мало. Я бы даже осмелился сказать, что их нет вовсе.
Павлов говорил это надменно, все время оборачиваясь на комиссию и презрительно фыркая, всем своим видом показывая, что я уже практически одной ногой в списках на отчисление. Рано радуешься!
— Может быть, вовсе не стоит проводить экзамен? — спросил он меня, многозначительно подняв бровь. — К чему позориться? А резонанс, я уверяю будет, если вы захотите попробовать. К чему вам это? Пожалейте отца. Давайте уж лучше тихо все оформим — и разбежимся наконец.
— Если вы согласны поставить мне автоматом сдачу экзамена, то я конечно согласен, — стараясь улыбнуться как можно шире, ответил я.
Павлова аж передернуло.
— Ни о каком автомате речи быть не может! — взвизгнул он. — Начнем экзамен! Немедля!
Комиссия зашуршала бумажками.
— Постойте, — остановил их Павлов. — Проверку Дара проведу я лично!
Такого не ожидал никто. Один из комиссии — сухой старичок в толстых очках, — поднялся, проскрипел:
— Вы сами? К чему такое? Пусть пройдется по программе…
— Нет, — покачал головой Павлов. — Я сам. Все-таки такой человек сдает, сам Пушкин, княжич Одинцовский! Пусть покажет, чему его научили учителя. Пусть продемонстрирует свои знания. Я хочу лично убедиться в том, что он ни на что не годен. И я же лично отправлю его домой, навсегда. Там ему место, а не в благородной Школе.
