— Но это значит, что нашей фирме конец… это значит конец
твоей карьере.
— Лицензию пока не отобрали, — сказал я.
— Дональд, без тебя я здесь не останусь ни минуты, ты это
сам знаешь.
— Да подожди ты меня хоронить.
— Я никогда тебя не хоронила, Дональд, — проговорила она,
глядя на меня своими огромными заплаканными глазами, — но на этот раз удача не
на твоей стороне, да и Берта обозлилась. Как партнер, она могла бы проявить
побольше лояльности! — в сердцах воскликнула Элси. — Я не смогу с ней дальше
работать!
— А тебе и не придется работать с Бертой, — пытался я
успокоить девушку. — Скройся куда-нибудь, но так, чтобы я мог связаться с тобой
по телефону. Видишь ли, я собираюсь исчезнуть на некоторое время.
— Куда я могла бы тебе позвонить? — спросила она. — На
случай, если произойдет что-то важное?
— Я сам буду тебе названивать время от времени.
— Дональд… прошу тебя, будь осторожен.
— Поздно осторожничать, — нахмурился я. — Мне придется иметь
дело либо с адвокатом-мошенником, либо с ревнивым любовником, либо с
дочкой-интриганкой, либо с ее богатым отцом, либо со всеми вместе.
— Да, с такой компанией тебе не удастся быть осторожным. Но
хотя бы попытайся, — сказала она, провожая меня тревожным взглядом.
Глава 9
Фрэнк Селлерс был полицейским до мозга костей.
В нем было упорство и самоуверенность, хотя быстротой
соображения он не отличался. Ко всем, у кого был хорошо подвешен язык, сержант
относился с подозрением и, кроме того, обладал бульдожьей хваткой.
В том, чтобы отыскать миссис Харвей Честер, у Селлерса,
несомненно, было преимущество.
Я знал, что к этому времени полиция уже проштудировала все
городские справочники и с каждой женщиной, носящей фамилию Честер, провели
беседу на предмет наличия родственницы по имени Харвей Честер. Или, может быть,
они знавали когда-то вдову, миссис Харвей Честер?
Короче говоря, полицейское расследование шло на всю катушку.
Если я попытаюсь воспользоваться обычными путями, то наслежу
так, что за мной потянется шлейф полицейских.
Нет, здесь требуется иной подход, такой, до которого полиция
еще не успела додуматься.
Миссис Честер получила десять тысяч долларов. Вызывала по
телефону «скорую». И умчалась в аэропорт, где села на самолет, направлявшийся в
Денвер.
Когда она прибыла в Денвер, то там ее уже ждало
кресло-каталка. Некий сострадательный джентльмен довез бедную женщину до
легковой машины. Дальше след оборвался. Миссис Честер как в воду канула.
Стюардесса, которая ухаживала за ней на борту, сообщила, что пассажирка всю
дорогу пребывала под воздействием транквилизаторов.
Первым делом, рассуждал я, Селлерс, конечно, свяжется с
денверской полицией. А там из кожи вон вылезут, чтобы засечь миссис Честер на
своей территории.
Самолет маршрута Лос-Анджелес — Денвер делает только одну
промежуточную остановку в Лас-Вегасе.
Вряд ли кресло на колесиках могло появиться на сцене в
Лас-Вегасе без того, чтобы его заметили стюардессы.
Но имелась еще одна возможность.
Та женщина, которая прибыла в аэропорт Лос-Анджелеса в
машине «Скорой помощи», вовсе не обязательно была той же самой, что сошла на
землю в Денвере. Кресло-каталку могли заказать на имя миссис Честер, но
совершенно другая миссис Честер могла приобрести билет и подняться на борт
самолета, пока стюардессы были заняты рассаживанием пассажиров.
Женщина, которая села в самолет, также могла сойти в
Лас-Вегасе, передав свой билет другой женщине, которая летела в самолете с ней
вместе.
Трюк, конечно, сомнительный, хотя применительно к
автомобильным авариям подобное случается сплошь и рядом.
Больше всего меня беспокоило то, как быстро Фрэнк Селлерс
ухитрился выйти на меня после того, как были уплачены отступные. Создавалось
впечатление, что тут не обошлось без «доброжелателя». Возможно, это был
анонимный звонок по телефону. Насколько я понимал, позвонить могли миссис
Харвей Честер, Филлис, ее отец, ревнивый друг Филлис или тот адвокат, который
строил из себя умника.
На этот раз, направляясь в Лас-Вегас, я не повторил прежней
ошибки.
Я вывернул свои карманы и уплатил наличными.
Ступив на землю Лас-Вегаса, я взял такси, а в отеле
зарегистрировался под своим собственным именем, дабы избежать возможных
осложнений с Селлерсом.
Немного отдохнув, я отправился обозревать игральные
заведения знаменитого города.
Лас-Вегас, расположенный в штате Невада, представляет собой
предприятие, функционирующее двадцать четыре часа в сутки. День и ночь напролет
в казино с кондиционированным воздухом слышится стук игральных фишек, жужжание
автоматов, голоса крупье, объявляющих, что такой-то только что сорвал банк, и
перезвон шариков из слоновой кости, стремительно бегающих по кругу рулетки.
Сотни тысяч страждущих с мрачной сосредоточенностью
стараются выиграть или проиграть. Я побывал почти везде и редко где слышал
радостный смех. Передо мной были плотные ряды одержимых, мрачных, напряженных
людей, позабывших об улыбке.
Отыскать одно-единственное лицо среди этого невообразимого
скопления туристов, приехавших сюда отвести душу, и праздношатающихся зевак
было все равно что отыскать пресловутую иголку в стоге сена.
Кто-то сказал, что работа настоящего полицейского — это
девяносто процентов беготни и десять — умения шевелить мозгами. Может, это
верно, а может, и нет, но альтернативы у меня не было. Вздохнув, я приступил к
прочесыванию Лас-Вегаса.
На этот раз удача мне улыбнулась. Я направился в казино
«Голубой купол» и, проплутав часа два в толпе так называемых любителей острых
ощущений, обнаружил ее. Живая и невредимая, она стояла перед
двадцатипятицентовым игровым автоматом и как ненормальная дергала ручку.
Я приблизился и остановился за ее спиной.
Мужчина, который терзал автомат справа, наконец сдался, и
миссис Честер тут же оккупировала обе машины, бросая четвертаки поочередно то в
один, то в другой и яростно опуская на себя ручки «одноруких бандитов».
— Рад видеть вас в добром здравии, миссис Честер!
Она обернулась и с изумлением уставилась на меня, разинув
рот.
— Господь милосердный! — выдавила она наконец.
— Везет? — вежливо поинтересовался я.
Она показала мне мешочек, полный монет.
— Выигрыш.
