— Сколько времени прошло после наезда?
— Пять или шесть дней, почти неделя. Точно уже не помню.
Погодите, сейчас соображу…
— Но больше чем сорок восемь часов назад?
— Конечно. Я же сказала, что это было… постойте… пять дней
назад. Сегодня — шестой.
— И полиция до сих пор никого не нашла? — спросил я. — Ведь
с каждым упущенным днем шансы найти преступника все уменьшаются, так же как и
ваши шансы на получение компенсации.
Она ответила мне холодным взглядом.
— Откройте эту дверь и подайте мое платье, молодой человек.
Я открыл шкаф и вынул оттуда платье.
Она расправила его и показала мне место, откуда был выдран
небольшой клочок материи.
— Клочок этого платья вырвала наехавшая на меня машина, —
пояснила она. — Полицейские сказали, что волокна ткани должны остаться на
решетке радиатора.
Они ее найдут.
Материал платья был точно такой, как тот, что демонстрировал
мне Даусон.
— Возможно, это и так, но даже если они найдут нарушителя,
вполне может оказаться, что у него нет ни цента, и никакая страховка…
— Вряд ли, — заметила она. — Это была первоклассная машина…
из тех, что мчатся как ракеты, и я знаю, что эта женщина была застрахована.
Ведь вы же здесь?
Вы же из страховой компании?
Я покачал головой.
— Ну ладно, — продолжала пострадавшая. — Я делаю вам
предложение. Хотите соглашайтесь, хотите нет.
Если ваш знакомый выкладывает десять тысяч долларов
наличными, я подписываю документ.
— И что вы сделаете дальше? — спросил я.
— А что я, по-вашему, должна делать?
Я сказал:
— Может статься, что мой знакомый предпочтет уладить дело
без суда. В таком случае ему не с руки, чтобы полиция чересчур старалась.
— Я уеду, — вмиг сообразила она. — Найти меня будет
непросто. Я устрою все так, что полиция до меня не доберется, но эти десять
тысяч долларов я должна получить наличными в ближайшие двенадцать часов.
Я улыбнулся и покачал головой:
— Это невозможно. Ровно столько времени может уйти у меня
только на то, чтобы связаться с этим знакомым, да еще может оказаться, что он
уже не интересуется такого сорта делами. Все, что я знаю, — это что он время от
времени совершает подобные сделки, и порой они окупаются. Случается, что он
выигрывает в десять раз больше, чем потратил, а случается, что и теряет свои
деньги.
— Ну, что касается этого дела, то ваш знакомый внакладе не
останется, — сказала она. — Полиция должна отыскать машину. Она давно уже
должна была ее найти. А когда машина окажется в руках полицейских, они заставят
хозяйку уплатить большой штраф. Я ведь не вчера родилась. Это дело не того
сорта, когда водитель останавливается, отвозит вас в ближайшую больницу и
оказывает всяческую помощь. Нет, на меня наехали, сбили с ног, а затем дали
деру. А меня бросили лежать посреди дороги. Это уже преступление. Женщина,
которая сидела за рулем той машины, может угодить в тюрьму. Стоит им только ее
найти, и ей придется заплатить… а вы представляете ее интересы. Это так же
верно, как и то, что я сижу сейчас перед вами. Мне следовало запросить с вас
пятьдесят тысяч!
Я рассмеялся:
— Пусть будет пятьдесят, если вам так хочется. А я, пожалуй,
пойду, и вы меня больше не увидите… Разве только пожелаете подписаться на эти
журналы. Тогда вами займется отдел распространения.
— Будь по-вашему, — сдалась она. — Мне нужны деньги. Рискну.
Итак, десять тысяч долларов наличными в течение двадцати четырех часов… Я
сдержу свое обещание, подпишу документ и скроюсь от всевидящего ока полиции. Я
позволю этой молодой женщине ускользнуть.
Я покачал головой.
— Так не пойдет.
— Почему это?
— Потому что на языке правосудия это означает «соучастие в
преступлении с отягчающими обстоятельствами».
— Хорошо, предположим, что я ничего подобного вам не
говорила.
— Тогда это абсолютно законно, поскольку во всех предыдущих
вопросах мы не достигли взаимопонимания.
Она улыбнулась мне мудрой, всезнающей улыбкой.
Затем посмотрела на часы и проговорила:
— Молодой человек, если вы хотите уложиться в двадцать
четыре часа, вам следует поторопиться.
— Вы уверены, что не хотите взять журналы?
Она рассмеялась. Я сказал:
— Я попытаюсь связаться со своим приятелем и в случае, если
он заинтересуется, дам вам знать об этом.
Я осторожно закрыл за собой дверь, спустился по ступенькам и
прошел два квартала к казенной калымаге. Проехав еще шесть кварталов до
телефонной будки, я набрал номер Элси Бранд и сказал:
— Нужно послать Клейтону Даусону телеграмму следующего
содержания: «Стоит ли это дело десяти тысяч наличными? Сделку следует заключить
в течение двенадцати часов».
— Как ее подписать? — спросила Элси.
— Никак, и в книгу расходов не заноси, — предупредил я. —
Отправляйся на ближайший телеграф, оплати телеграмму наличными и укажи
фиктивный обратный адрес.
Глава 3
«Молния» из Денвера, штат Колорадо, пришла через два часа.
Телеграмма гласила:
«Заключайте сделку тчк обратитесь Филлис Элдон зпт
„Паркридж-Апартментс“ номер 609 тчк никаких бумаг».
Через тридцать минут я был в «Паркридж Апартментс» и нажимал
кнопку звонка в квартире под номером 609.
Филлис Элдон оказалась просто конфеткой.
Если и существовало какое-либо сходство между отцом и
дочерью, то я его не уловил. Передо мной стояла жизнерадостная красотка с
волосами цвета меда, наивными голубыми глазами и с такой фигурой, о которой
большинство женщин могут только мечтать.
С такими данными она могла бы стать моделью высшего класса.
— Дональд Лэм, — представился я.
— Я вас жду, — сказала она. — Вы хотите получить десять
штук, не так ли?
— Хочу.
— Пожалуйста, присядьте, — предложила она. — Шотландское
виски или бурбон?
— В данный момент — ничего. Я на работе.
— Ого! Вы что, трезвенник? Я тоже на работе, однако
собираюсь налить себе виски с содовой.
— В таком случае приготовьте двойную дозу.
