– Так думают в поселке? – спросил он.
– Большинство – да, различия только в деталях.
– Вот это мне и хотелось бы знать. Люди во всем винят Ферму, так?
– Естественно. А из-за чего еще в Мидвиче могло это произойти?
– Ну, а допустим, у меня есть основания считать, что Ферма не имеет к случившемуся никакого отношения? И наше тщательное расследование это подтверждает…
– Но тогда все превращается в бессмыслицу, – запротестовал я.
– Вполне возможно, если, конечно, считать бессмыслицей аварию.
– Аварию? Ты имеешь в виду вынужденную посадку?
Бернард пожал плечами.
– Не знаю. Скорее всего, это просто случайное совпадение. Одно могу сказать точно: почти каждый житель поселка подвергся воздействию странного и незнакомого феномена. А теперь вы и все остальные считаете, что все уже закончилось. Почему?
Мы с Джанет уставились на него.
– Ну, – сказала она, – прилетели и улетели, ну и что?
– Так просто прилетели, ничего не сделали и опять улетели, не оставив никаких следов?
– Не знаю. По крайней мере, никаких видимых последствий – кроме несчастных случаев, конечно, но они об этом могли и не знать, – ответила Джанет.
– Никаких видимых последствий, – повторил Бернард. – В наши дни это почти ничего не значит, вам не кажется? Вы, например, можете получить приличную дозу рентгеновского или гамма-излучения, но ведь это не даст немедленных видимых последствий. Не волнуйтесь, это лишь пример. Ничего подобного мы не нашли. Однако там было нечто, чего мы не могли обнаружить – нечто, вызывающее, скажем так, искусственный сон. Вы действительно думаете, что все могло произойти просто так и окончиться без последствий?
– Вы хотите сказать, что мы или кто-то другой, должны вести наблюдения и отмечать возможные последствия?
– В общем, да. Мидвич подвергся воздействию неизвестных сил, и необходимо проследить, не проявятся ли какие-либо необычные результаты. Возможно, придется предпринять какие-то действия. Хорошо было бы поручить это вашему доктору Уиллерсу, но тогда мы поставили бы его в сложное положение. То, что происходит между врачом и пациентом, обычно строго конфиденциально, и ему пришлось бы нарушать законы врачебной этики. Поэтому, я считаю, лучше довериться тому, кто хоть и не обладает столь специфическими возможностями, как доктор, тем не менее умеет наблюдать за обстановкой и обобщать свои наблюдения. Я знаю, что в свое время донесения Ричарда ценились весьма высоко, и уверен, что могу на него положиться. Но по своему опыту я знаю, что многие женские разговоры до мужчин часто не доходят – быть может, потому, что это им просто неинтересно. Поэтому мне кажется, что вдвоем вы сможете иметь полную информацию о том, что происходит в поселке.
Джанет пристально посмотрела на него.
– Но что же здесь может произойти, Бернард? – спросила она.
– Если бы я знал, то не делал бы вам подобного предложения, – ответил он. – Я предпринимаю меры предосторожности. Мы не знаем, что это была за штука и что она тут делала. Мы не можем объявить здесь карантин без веских на то причин. Но мы можем следить, не появятся ли такие причины. И помочь в этом просим вас. Ну так как?
– Пока не знаю, – сказал я. – Дай пару дней подумать, потом я тебе отвечу.
– Хорошо, – согласился он, и мы продолжили разговор на другие темы.
В следующие несколько дней мы с Джанет несколько раз возвращались к этому разговору, и ее отношение к предложению Бернарда каждый раз менялось.
– Что-то он от нас скрывает, я уверена, – говорила она. – Но что?
Я не знал.
Она спрашивала:
– Это ведь не то, как если бы нас просили следить за конкретным человеком, правда?
Я соглашался, что да, не так.
А она продолжала:
– В принципе, это ведь очень похоже на то, чем занимается служба медицинского контроля, верно?
Да, верно, думал я.
И опять:
– Если мы не согласимся, он найдет кого-нибудь другого. Честно говоря, не знаю, кого бы он мог найти в Мидвиче. А если он пришлет кого-нибудь со стороны, это будет уже совсем неприятно, правда?
Я был с ней согласен.
В итоге, помня о стратегической позиции мисс Огл на почте, я не стал звонить Бернарду, а написал ему, что мы не имеем ничего против сотрудничества, а в ответ получил письмо, в котором он писал, что мы встретимся с ним в наш следующий приезд в Лондон, а пока дело не срочное, и нам следует просто держать глаза открытыми.
Так мы и делали, но ничего интересного не происходило – спустя две недели после Потерянного дня уже ничто не нарушало безмятежный покой Мидвича.
Те немногие, кто считал, что Служба безопасности лишила их шансов на широкую известность и фотографии в газетах, наконец успокоились; остальные радовались, что в их жизнь больше не вмешиваются. Мисс Полли Раштон, у которой закончились каникулы, попрощалась со своими мидвичскими дядей и тетей и уехала домой в Лондон. Алан Хьюз, к ужасу своему, узнал, что его не только переводят на север Шотландии, но и вообще уволят из армии на несколько недель позже, чем он предполагал, и теперь большую часть времени он тратил на написание рапортов, а остальную часть посвящал переписке с мисс Зеллаби. Миссис Харриман, жена пекаря, придумав ряд весьма неправдоподобных обстоятельств, из-за которых тело Герберта Флэгга оказалось в ее коттедже, перешла в наступление сама, постоянно напоминая мужу обо всех известных и предполагаемых сомнительных фактах из его прошлого. Все остальные мидвичцы продолжали жить как обычно.
В общем, это странное событие лишь слегка потревожило Мидвич – в третий или четвертый раз за время его тысячелетней дремоты.
А теперь я должен сказать о некоторых технических трудностях, поскольку это не моя история – это история Мидвича. Если бы я дальше излагал события в том порядке, в котором поступала ко мне информация, возникла бы невообразимая путаница и следствия шли бы впереди причин. Поэтому возникает необходимость расположить информацию в хронологическом порядке, придавая соответствующий вес событиям, которые и мне, и всем нам казались в то время незначительными. Если читателю покажется, что автор обладает сверхнаблюдательностью, он должен помнить, что это лишь следствие того, что я писал, оглядываясь назад, в прошлое. В то время автор и сам не вполне представлял, кусочки какой мозаики попадают к нему, и лишь когда часть из них стала складываться в некую картину, он активно занялся поиском недостающих.
Например, далеко не сразу выяснилось, что вскоре после возвращения к нормальной – казалось – жизни, в поселке стали возникать очаги… некоей напряженности. Началось это в конце ноября – в начале декабря, а кое-где, возможно, и раньше. Примерно тогда же Феррелин Зеллаби упомянула в одном из своих почти ежедневных писем Алану Хьюзу, что ее подозрения полностью подтвердились.
