— Одно неправильное движение — и вы покойники! — произнес я, подходя к захваченным.
Умирать никто не хотел, поэтому беспрекословно замерли. Повинуясь, положили руки на затылки.
— Отлично! Вашей задачей сейчас будет правильно и откровенно отвечать на вопросы. А главное честно. Если я почувствую, что вы меня пытаетесь обмануть, то вам не поздоровиться. Всем понятно?
Один из пленных, стоящий с краю, едва заметно дернулся. В его руке вдруг блеснул пистолет. Противник был стремителен и даже успел выстрелить. Правда, сделал это преждевременно из-за определенных обстоятельств.
И все потому, что я успел выхватить катану, и рубануть наискосок. Вылетевшая пуля ушла выше, взвизгнув между кронами деревьев. А обрубок кисти шмякнулся в траву.
Пленный истошно закричал, бросился на меня, видимо еще пребывая в шоке.
Я вновь рубанул.
Тело, почти разваливаясь на две половины, упало к моим ногам. Глупая атака закончилась ожидаемо.
— Спрашиваю последний раз — кто вас послал?
Все молчали, не в силах пошевелить даже губами. Наглядная демонстрация произвела эффект.
— Ну! Отвечать! Или мне еще привести пару веских доводов?
Я подошел к одному из пленных и демонстративно занес катану над его головой.
— Это был Браун! — произнес один, часто дыша и виновато моргая.
В этом я не сомневался, просто проверял. Только вот как Браун узнал о том, что мы сегодня будем тут? Точнее, от кого?
— Вы работаете на него?
— Мы — печатники. Присягнули в верности его роду.
— Этому бандиту? — злобно выдохнул Прутковский.
— Он платит хорошо, — ответил Бъерк. — Вот они и идут, не понимая что их ждет. Хотя эти матерые, видно сразу, что не в первый бой уже ходят. Вон и опыт имеет, и Дар развит. Профи.
Печатники потупили взоры.
Пора было задать главный вопрос.
— А теперь вы ответите еще на один мой вопрос, последний. И от того, как честно вы на него ответите, зависит многое для вас. Возможно, сегодняшний день будет вашим вторым днем рождения. А возможно, и последним… Итак, кто слил информацию Брауну о том, что мы сегодня собираемся здесь?
Я внимательно смотрел пленных.
— Вам ведь это известно?
Двое, стоящие справа, молчали. И даже вида не подали. Эти явно были не в курсе. А вот глаза третьего нервно забегали. Он был старший по званию, это было понятно и без отличительных нашивок. И он точно знал, кто среди нашего альянса предатель.
Я подошел к нему, пристально посмотрел в глаза.
— Отвечай.
— Вы должны гарантировать мне жизнь! — выдохнул он.
— Я ничего тебе гарантировать не буду. Скажу лишь, что жизнь твоя не стоит и ломанного гроша. И сейчас ты эту стоимость еще больше понижаешь, пытаясь со мной торговаться.
— Хорошо, — сквозь зубы выдохнул боец. — Я скажу. Это…
Боец вдруг кашлянул, потом еще раз. Глаза его полезли на лоб. Он схватился за горло, начал что-то мне показывать, но уже не смог даже толком поднять руки. Потом он упал ко мне под ноги и несколько раз вздрогнув, умер.
Последняя ниточка, раскрывающая предателя, была оборвана.
Глава 21
Штурм
— Смертельный конструкт! — выдохнул Прутковский, подскакивая к лежащему бойцу. — Черт! Уже мертв!
Дионисий Егорович поднялся, оглядел всех тяжелым взглядом.
Я попытался прощупать фон и эманации конструкта, но он ожидаемо был защищен. Понять, кто его направил, не удастся. По крайней мере, не так просто это будет сделать. Нужно вызывать Смит, тратить драгоценное время на ритуалы, ждать. И не факт, что еще получиться получить результат.
Предатель понял, что сейчас его выдадут и убил пленника.
Ситуация дрянная.
Я тоже оглядел присутствовавших. Видимо взгляд у меня был не добрый, потому что все сразу же скисли, потупили взоры. Неприятно, когда ты не виноват, но подозрения падают на всех. А предатель стоял именно сейчас здесь, передо мной. Кто это? Бъёрк? Романов? А может быть, сам Прутковский? Нет, он не может. У него было множество возможностей убить меня раньше, но он этого не сделал. И именно он понял, что нужно объединиться, чтобы победить секту.
Кажется, придется попотеть, прежде чем найти предателя.
— Александр, давай я доброшу остальных пленных? — предложил Прутковский.
— Это не поможет, они ничего не знают. Лучше соберите всех наших на первом этаже — у меня будет экстренное объявление.
Собрались быстро. Главы родов стояли полукругом, с одной стороны горды тем, что смогли отбить атаку, с другой опечаленные предательством одного из своих.
— Прежде, чем сделать объявление, прошу вас, коллеги, сдать все средства связи. Сами понимаете для каких целей.
— Согласен, — кивнул Прутковский, доставая свой сотовый телефон. — Кого-то обвинять мы сейчас не можем — не имеет доказательств. Поэтому, как это не печально бы звучало, но под подозрением все.
Дионисий Егорович протянул мне телефон. Его примеру последовали и все остальные.
Теперь, когда подать сигнал секте ни у кого не было, я объявил главную новость.
— Нужно менять план.
И это было действительно так. Предатель уже передал информацию о том, что мы собираемся штурмовать тюрьму. Сказал и дату, к которой нужно готовиться. А значит нужно действовать прямо сейчас, чтобы спутать все планы врагу.
— Что это значит? — спросил Романов растеряно.
— Мы пойдем на штурм прямо сейчас.
В комнате повисла гнетущая тишина.
* * *
— Прямо сейчас? — напряженно повторил Котов.
— Верно. Буду предельно откровенен с вами. Среди нас есть предатель, именно он выдал информацию о том, что мы тут сегодня соберемся. И секта послала своих адептов. Со сто процентной вероятностью он же передал информацию о том, когда мы планировали штурмовать тюрьму. Нас тоже будут ждать к тому времени там. И бойцов будет гораздо больше. Соответственно бой будет жарким. И не факт, что мы его выиграем. Так что нам нужно сыграть на опережение. И выйти прямо сейчас.
— Но люди! — начал Котов. — Как мы сможем подтянуть своих людей? У каждого из нас есть бойцы, которых мы можем взять с собой. Это целая армия!
— Мы их не возьмем, — ответил я. — Пойдем без них.
— Но это самоубийство!
— Это рискованно. Но еще более опасней придерживаться ранее разработанного плана. Сейчас у нас шансов гораздо больше в успехе, чем когда мы соберем армию и будем устраивать настоящую войну у стен тюрьмы. Лишние жертвы нам ни к чему. Я пойму, если кто-то захочет отказаться сейчас идти. Правильно это или нет — не мне решать, пусть остается на совести отказавшегося. Время рассудит. В таком случае вам нужно будет остаться в доме Дионисия Егоровича до времени, по известным причинам пока мы не вернемся.
