Кто-то закричал: «Смотрите, как их много!»
Из леса начали показываться остальные твари — отчего светлячки всколыхнулись и разлетелись. Теперь лишь бледная луна роняла свой свет на обреченную деревню. Странно неподвижные, демоны собирались подле черных сосен, не издавая ни звука. В них полетели камни; жители вооружались чем попало: вилами, рогатинами, факелами и топорами. Но стая продолжала оставаться на месте, выжидая и не рассыпаясь.
Лишь один вурдалак с подпаленной мордой закружил около Уильяма, открыв пасть с блестящими рядами клиновидных зубищ. Уилл в страхе размахивал единственным и не очень надежным оружием для схватки с таким опасным демоном — факелом. А пока он ждал помощи от жителей деревни, из одной лачуги, повернутой к лесу, послышался еще один истошный крик, резко оборвавшийся. Из крайнего дома вурдалак выволок разодранного, едва живого старика и, навалившись, вцепился ему в затылок острыми и кривыми зубами. Остальные твари, доселе выжидавшие на краю площади, возбужденно зарычали. Это стало началом атаки всей стаи.
Рассыпавшись, они бросились на жителей Малых Вардцев. Вурдалаки заползали в дома, чтобы вытащить прячущихся внутри жителей. Повсюду раздавались истошные вопли. Трещали выбиваемые двери. Звенели слюдяные окошки. Падали наземь оброненные вилы. Кричали тонко дети. Наивно было полагать, что засовы и ставни спасут от опасности. Как оно обычно бывает, когда опасность долго обходит тебя стороной, поневоле начинаешь преуменьшать ее и несильно бояться. Так и произошло сейчас.
Все это осталось для Уильяма как бы вне его поля зрения. Его внимание было приковано к уродливой фигуре вурдалака, крутящегося вокруг и клацающего зубами. Полыхающий огнем факел следовал за движением твари, предупреждая. Вурдалак выжидал. Ему не хотелось вновь получить по морде, и он выгадывал, отскакивал, следил за рукой Уилла. В его блестящих черных, как обсидиан, глазах таился злой ум. Это был не пугливый волк. Это был не разъяренный вепрь. Это был не бешеный медведь. То был демон: разумный, осознающий свою силу, мстительный, убивающий ради удовольствия. И он не собирался отступать, пока не убьет.
Матушка Нанетта тихо плакала за спиной сына. Из-за раны она была прикована к месту.
Раненый вурдалак перестал кружить. Пригнувшись к земле, он глухо зарычал и прыгнул с места. В воздухе блеснули острые когти. Уилл смог увернуться. Не думая, он ударил ручкой факела пролетевшего мимо вурдалака по спине. Но тот, круто развернувшись с полуоборота, отчего загреб землю, успел длинными когтями разорвать обидчику бедро. От резкой боли у Уилла потемнело в глазах. Он пошатнулся, вскрикнул, но на ногах устоял и снова выставил вперед факел, оградив себя и матушку от следующей быстрой атаки.
Вурдалак чувствовал страх раненого человека, чуял запах крови, поэтому терпеливо выжидал, когда тот ослабнет и откроется для нападения. От победы его отделял один прыжок — и это понимали и хищник, и жертва.
Неожиданно в его бок впилась стрела. Она вошла глубоко, по самое оперение. Вурдалак истошно завизжал, закрутился на месте волчком, а затем и вовсе забыл обо всем. Рухнув на бок, он принялся злобно щелкать зубами, пытаясь вытащить болезненное орудие.
Это была возможность сбежать.
Уилл схватил на руки потерявшую сознание мать. Хромая и обливаясь кровью, заспешил прочь. Тут же рядом с ним показался вождь Кадин. В руках его был лук, а за спиной висел колчан с десятком стрел. Это он, умелый охотник, спас Уильяма от верной смерти точным попаданием.
— Уильям! Нужно уходить! Их около полусотни. Перегрызут всех, если останемся! — закричал он.
— Ты видел Линайю?
— Да. Она уже покинула деревню! Беги к Большим Вардам! Дом не поможет! Только забери Шарошу! Встретимся на тропе! — И Кадин развернулся и побежал в другую сторону, пытаясь организовать отступление испуганных жителей.
* * *
Если Линайя уже в безопасности, значит, нужно спасти Шарошу — жену Малика. Уилл завернул за угол и заковылял к своему дому. Сюда вурдалачье племя еще не добралось, поэтому все соседи уже покинули деревню. В некоторых домах были распахнуты двери, и слабый рассеянный свет от очагов лился из окон и пустых проемов. Боясь пропустить нападение из черноты ночи, Уильям то и дело оглядывался.
А когда в очередной раз обернулся, то вдруг увидел фигуру человека.
Человек спокойно стоял посреди улицы. Уильям хотел крикнуть и предупредить его об опасности, но, приглядевшись, вдруг понял, что это не житель Вардцев. Незнакомец медленно приближался, пока свет от соседнего дома не выхватил его облик из тьмы. Это был худощавый пожилой мужчина с седой копной волос и такими же седыми, слегка свисающими бровями. Уилл не смог разглядеть цвет его одежды: в свете факелов все оттенки выглядят иначе, но то была одежда явно богато сшитая, в какой не ходят ни в Малых, ни в Больших Вардах. Но более всего его поразило удивительное спокойствие незнакомца, будто тот находился не в бьющейся в агонии деревне, а неторопливо и даже величаво прогуливался посреди ночи в Офуртских горах.
Так Уилл и стоял, прижимал к себе старую матушку, истекал кровью, но никак не мог понять, откуда здесь взялся посторонний. Он растерянно смотрел на него. В этот момент оба встретились взглядами. Незнакомец улыбнулся; его глаза странно блеснули в ночи.
Со стороны площади появились четыре вурдалака. Среди них был раненый вурдалак с торчащим из бока обломком стрелы. Склонившись в земле, он принюхался, слизал еще теплую кровь, что бежала из бедра Уилла, а потом посмотрел на него немигающими черными глазами. Раздалось рычание — злое, мстительное. Слова предупреждения, направленные к незнакомцу, заглохли у Уилла в груди — вурдалаки прошли мимо него, не обратив никакого внимания.
Не понимая, что происходит, Уильям развернулся и, хромая, подбежал к порогу своего дома. Он навалился плечом на дверь, радуясь, что она не заперта, и заскочил внутрь. Шароша сидела в кресле мужа, подтянув колени к животу. Глаза у ее были как у испуганной мыши. Увидев брата мужа, она поднялась на ноги.
— Что нам делать? — всхлипнула она. — Я слышала крики… Там убивают людей?
— Помоги привести в чувство матушку! Мы не уйдем, если она будет без сознания.
За дверью, которую успел запереть Уилл, задвигались большие мохнатые тела. Заскребли когти, послышалось глухое рычание; дверь досадно заскрипела. Пока Уилл подпирал ее тяжелым сундуком, жена Малика истерично махала травами перед носом Нанетты.
— Сынок, что происходит? — Матушка открыла глаза. — Я видела какой-то страшный кошмар…
К ней вернулось сознание, взгляд прояснился, и она в ужасе вскрикнула. Перед собой она сначала увидела свою поврежденную руку, затем разодранное бедро сына, с которого сквозь штанину сочилась кровь.
— Так это был не сон? О Ямес, пощади нас… Где мой Малик?
— Спит сладким пьяным сном в Вардах, — процедил сквозь зубы Уилл.
В его разорванной ране огнем пульсировала дикая боль; нога плохо слушалась, и ему тяжело было ступать на нее. Уйти точно не получится, напряженно думал он, к тому же он будет помехой для уходящих.
