— А еще срезали кусок кожи, — посмотрел на свою ладонь и сморщился Уильям.
— Интересно… — Филипп повернул голову.
— Лучше не шевелитесь! Иначе кровь пойдет сильнее.
— А где ты научился делать такие жгуты? Не припоминается мне, чтобы рыбаки учились такому от своих отцов.
— Ну, я просил носить мне книги по целительству, господин…
Уильям сидел без рубахи подле графа, на кушетке. Оба они были изрядно перемазаны кровью. От слабости граф вновь прикрыл глаза, и дыхание его стало размеренным, редким. Когда в кабинет вбежал Него Натифуллус, таща сумку с мазями и бинтами, то при виде полумертвого графа схватился за слабое сердце. У него едва не случился приступ. За ним вбежали Леонард и наспех одетая Йева.
— Него, я жив. Не пугайся. Меня пока не трогай. Нужно дождаться, чтобы кровь остановилась. Осмотри Уильяма и обработай его порез на руке, — прошептал Филипп, не открывая глаз. — Леонард, сын мой, — добавил он почти сразу, — твои безответственность и любовь к имитации деятельности начинают беспокоить меня. Что с отчетами… Что с помощью мне без оружия… В следующий раз не лезь вообще. Если бы я тебя не остановил… То, быть может, этот кинжал вошел бы в твое горло вместо моего. А если бы ты был вооружен, мы смогли бы прикончить всех троих.
Лео сжал губы, но не нашел что ответить. В кабинете воцарилась тишина, граф лежал с прикрытыми глазами, чтобы дать своему телу покой для исцеления. Пока он приходил в себя и набирался сил, Уильяму обработали порез на руке.
— А ты, Уильям, — заговорил позже Филипп, — я ума не приложу, зачем ты понадобился кому-то столь могущественному.
— «Могущественному»?
— Да. Этот кто-то подослал к тебе южного мага, который отправился в столь опасное для него путешествие, чтобы доставить лишь мешок шинозы и запустить цепочку событий. Ночные гости тоже с Юга. Но они не обычные наемники… Предположу, что их услуги обошлись в баснословную сумму. Они тоже проделали длинный путь сюда, на Север, проникли в замок и усыпили стражу заклинанием. А еще они прекрасно знали, что на меня не подействуют ни огонь, ни лед, поэтому просто ослепили, зная, что наши глаза очень чутки к перемене освещения. Даже подготовились к тому, что кто-то из них умрет, — тело убитого самовоспламенилось. И все это чтобы взять твою кровь и срезать кусок кожи с руки… Зачем это им понадобилось, а? Столько ресурсов потрачено, столько сил было вложено в это дело…
— Не знаю, — тихо сказал Уильям. — Я самый обычный рыбак.
— Уильям, — к нему подошла Йева и коснулась его волос на затылке, — у тебя срезали не только кожу с ладони, но и волосы.
— Великолепно! — коротко добавил Филипп, глубоко вздохнул и снова замолчал.
Прошло почти полчаса, все стояли и ждали. Граф лежал, его грудь равномерно опускалась и поднималась, будто он спал. Наконец он приоткрыл уставшие глаза и негромко обратился слабым голосом:
— Него, теперь можно…
Управитель закивал и, подготовив все, размотал жгут, убрал уже пропитавшуюся кровью ткань и наложил сверху новую. Рана на шее графа почти перестала кровоточить.
— Него, будь добр, разбуди старшую прислугу, пусть разогреют воду и принесут два таза. Один — в мою комнату, другой — в гостевую, которая ближе к моей спальне. Нашему гостю нужна чистая рубаха, да и мне тоже не помешает, но это можно уже утром… — Держась за кушетку, Филипп сел.
— Господин, я правильно понимаю, что вы переводите нашего гостя в верхние комнаты?
— Правильно. Вряд ли южане вернутся: они получили что хотели… Но я обещал, а обещания должно выполнять. Леонард, дай мне кинжал.
Филиппу поднесли протертый тряпками длинный южный нож. Он взял его, осмотрел, потом положил на вытянутый палец, наблюдая, как клинок балансирует.
— Хорошее оружие, — заметил он. — И конечно, никаких подсказок, кто может быть его хозяином. Найти столь грамотных исполнителей — большой труд, для которого должна быть большая цель…
Граф вздохнул и попытался встать. Ближе всех к нему стоял Уильям, который первым и подал ему руку. Опершись на нее, Филипп поднялся, распрямился и медленно побрел из кабинета.
Глядя на залитую кровью кушетку и пол, управителю оставалось лишь качать головой оттого, сколько всего ценного было испорчено и сколько работы добавилось прислуге… Поворчав, он заковылял на третий этаж будить слуг, чтобы заставить их убрать последствия нападения.
Глава 8. Верхний этаж
В темном кабинете, освещенном лишь свечой, остались трое — близнецы и гость. Они переглянулись. Первым искренним порывом Уильяма было подойти к Леонарду, протянуть ему руку и горячо поблагодарить того, кто участвовал в его спасении. Однако слишком долго он уже пробыл в замке, отчего стал забывать разницу между положением простого рыбака и графского наследника. Поэтому Лео ему это напомнил: и взором свысока, и предупредительным шагом назад, будто один вид Уилла оскорблял его. Так они и простояли некоторое время. Усмехнувшись, Леонард развернулся и пошел прочь. Качая головой, Йева взяла растерянного Уильяма под локоть и повела в новые покои.
Троица последовала за графом, который поднялся по лестнице. Он шел, сутулясь, слабой и вялой походкой, прижимая руку к шее.
На последнем этаже жила семья Тастемара. Сюда запрещалось заходить любому, кроме избранных слуг, принадлежащих к числу вампиров. Место это было сокровенное, глубоко личное, куда не дозволялось ступать человеку, поэтому все здесь напоминало скорее склеп: витая темная лестница, такой же темный коридор, освещенный лишь тонкими полосками света, пробивающимися из-под дверей, без единого окна или светильника.
Здесь находились восемь комнат, три из которых простояли запертыми уже несколько веков.
Первая дверь вела в кладовую графского семейства: слуги хранили здесь костюмы, постельное белье, посуду и прочие предметы быта. Вторая вела в покои Леонарда. Третья, четвертая и пятая комнаты были наглухо закрыты. Проходя мимо них, Уилл почувствовал прибитый запах пыли. Филипп подошел к шестой комнате, отворил громоздкую дверь с вырезанными на ней воронами и сделал приглашающий жест.
— Устраивайся, — произнес он. — Пока никуда не выходи, а завтра, ближе к полуночи, я зайду за тобой.
Граф побрел дальше, к крайней комнате, тонувшей во тьме, в которой и скрылся. Пропали и близнецы.
Заглянув внутрь отведенной ему комнаты, Уилл охнул от удивления. Все здесь было роскошно убрано, невообразимо богато и непривычно взору бедняка. Стены укрывались большими гобеленами с вышитым черным вороном на зеленом поле. В углу, справа от двери, стояла кушетка, обитая какой-то мягкой тканью, рядом с ней находился столик, а на нем — глиняная ваза с сухоцветами. Большое полуциркульное окно выходило на город Брасо-Дэнто. У окна стоял шкаф из того же дерева, что и стол, — Уильям впервые видел столь темную породу, явно иноземную. Между шкафом и кушеткой висела большая карта Севера. На полу лежал коричневый ковер с плотным и густым ворсом. Но больше всего изумляло даже не это обилие мебели, а огромнейшая кровать с балдахином. Позабыв об изгнании из деревни, Уилл мысленно примерился, что на ней могла бы умоститься вся его семья.
