В неуверенности, какая охватывает любого бедняка, попавшего в богатую обстановку, он прошелся туда-сюда, ступил на ковер — и нога его провалилась в мягкий ворс. Тогда взгляд его упал на ботинки, которые отчего-то показались ему слишком грязными. Смутившись, он убрал ногу с ковра и обошел его стороной, будто гадюку. Затем потрогал кончиками пальцев удивительно мягкую обивку кушетки, но сильно надавливать не стал — побоялся испортить.
Даже в Больших Вардах все богатые сидели на скамьях, спали в простых деревянных кроватях, ну а на пол по большим праздникам клали грубый цветастый половик, который затем слуги бережно отмывали в ближайшем ручье, чтобы спрятать в сундук. Порой такие половики передавались из поколения в поколение как символ зажиточности. А тут целый мягкий ковер…
Все здесь для него было в диковинку!
Когда Уилл подошел к окну, то вновь испытал изумление, но уже смешанное с восхищением.
Перед ним во всей красе предстал Брасо-Дэнто, грозный и величественный. Город располагался у подножия замка, тянулся далеко вниз, оканчиваясь на серокаменных стенах и находя продолжение в бесчисленных полях, садах и графских рощах. Внутри же город был застроен причудливо: домишки жались плотно друг к другу, а некоторые улочки были настолько узки, что по ним нелегко давалась даже поездка на лошади. Чтобы восполнить эту тесноту, каменные дома стремились ввысь, к небу, и имели два, три, а порой и четыре этажа. Уильяму это казалось чудным: в Больших Вардах только владения купца Осгода были такими высокими. Все прочие же строились низенько, будто прибиваясь к земле. Тот же дом семьи Уильяма, который обрушило взрывом, был на самом деле сделан в один этаж, но с чуть более высоким потолком, что позволило оборудовать своеобразный жилой чердак.
Едва извиваясь, брусчатая дорога шириной в две телеги вела от единственных городских ворот к замку. Сам замок отделялся от всего мира высокой стеной с подъемным мостом, который в мирное время опускали, а также железной решеткой. Решетка с шумом цепей поднималась утром и вечером для караула и при проезде конных отрядов. Рядом с воротами, сбоку, была крохотная калитка, через которую проходили в город и обратно. Во дворе стояли пристройки для низшей прислуги, конюшни, баня, пекарня и прочие хозяйственные сооружения. Вся высшая прислуга, а также помощники Филиппа в управлении Солрагом обитали в замке.
Возжелай кто-нибудь захватить замок Брасо-Дэнто — и пришлось бы ему нелегко. У него была бы одна дорога — через главные ворота, которые при необходимости наглухо запирались. Не имея возможности пробиться сквозь них, захватчику понадобилось бы штурмовать неприступные стены, на которых выступали вперед две фланкирующие башни, соединенные между собой галереей. Сверху на него посыпались бы смертоносные стрелы вместе с камнями. Попытать счастья с другой стороны? Что ж, другой стороны не было. Замок подпирался отвесными скалами и ущельем с ревущей внизу рекой. А вздумай неприятель попробовать взять его не силой, так измором — и на этот случай в подвале были пробиты два больших колодца, кладовые ломились от зерна, а тюрьмы — от смертников. Таков был замок Брасо-Дэнто, ни разу не захваченный и воспетый в балладах как самая грозная твердыня Севера!
* * *
Посреди ночи молодая служанка, облаченная в серое платье, принесла таз с водой. Она поклонилась, назвав свое имя — Эметта. Уильям смыл с себя грязь и кровь, сменил одежду и снова вернулся к окну. Там он продолжил жадно разглядывать ночной Брасо-Дэнто, освещенный луной, изучать его узкие улочки, большую площадь и стоящие на ней прилавки, не замечая наступившего серого утра.
В дверь постучали, и в покои тихонько вошла сонная Йева.
— Ты тоже теперь не спишь, как и отец, но все же доброе утро, — улыбнулась она.
— Как граф себя чувствует?
— Намного лучше. Я заходила к нему перед тем, как спуститься за кувшином. Будь он простым человеком, даже простым вампиром — погиб бы… А так ему придется поберечь силы, отдохнуть пару дней — и будет здоров. Это он так сказал. А ты как?
— Я хорошо, мне они как раз ничего не сделали.
Уилл потрогал горло, где от удушения остался фиолетовый след. Ночью у него закралось подозрение, не слишком ли сильно ему затянули удавку, но вскоре оно испарилось, так и не приняв окончательную форму. Сейчас он снова ненадолго обратился к этой мысли, но отвлек его льющийся из принесенного кувшина запах крови. Едва Йева поставила кувшин на столик, как он трясущимися руками принялся наполнять кубок, чтобы залпом осушить его.
— Жажда?
Он кивнул.
— Отец вроде обещал сегодня отвести тебя вниз. Так что потерпи, скоро напьешься.
— Там будут живые люди? — глухим голосом спросил он.
— Да. Рано или поздно это должно случиться, Уилл…
Она заметила, как он вздрогнул. Пытаясь отвлечь его, Йева обвила шею Уильяма своими тонкими ручками и поцеловала. Он поглядел на нее горящим взором, как смотрит всякий мужчина, сердце которого еще живет страстями. Но взор этот тут же потух, когда он вспомнил, что по соседству теперь живет граф. Они оба понимающе улыбнулись. Кивнув, Йева медленно вышла, шурша платьем.
Уилл тут же осушил кувшин до дна и подошел к висевшей между шкафом и кушеткой карте Севера, успокаивая ломоту в зубах. За время пребывания в замке его зубы претерпели большие изменения. Если в Вардах он нащупывал языком лишь два удлиненных клыка сверху, то теперь все его зубы заострились и слегка загнулись внутрь. Лишь передние восемь остались «человеческими». Любая неосторожная улыбка открывала демоническую природу Уильяма. Впрочем, сам он об этом редко задумывался, продолжая улыбаться так широко и добросердечно, что вызывал беззлобные смешки графской дочери.
Ему до сих пор верилось, будто в его жизни поменялось совсем немногое, что он все тот же безобидный Уилл из Малых Вардцев. Кровь он пытался принимать за вино; произошедшее с ним воспринимал смутно, будто отстраненно. Даже Филипп и Йева стали для него всего лишь радушными друзьями, но никак не демонами. Поэтому о грядущей ночи он старался не думать, желая оставаться тем же Уильямом, и продолжил пристально разглядывать карту…
* * *
В коридоре снова послышались шаги — старый Него неспешно прошаркал мимо гостевой спальни. После разрешения графа он вошел в его покои и прикрыл за собой дверь.
— Как вы себя чувствуете, господин?
— Лучше, Него, лучше.
Филипп полусидел на кровати, подоткнув подушки под спину, и читал доставленные на рассвете письма.
— Мой господин, есть желающие получить вашу аудиенцию. Всем отказать?
— Кто? — сухо спросил граф.
— Один — хозяин борделя. Он не согласен с налогом, насчитанным ему за его девушек. Требует встретиться с вами. Уважаемый Велед говорит, что этот человек надоел всем сборщикам податей, он обивает порог налогового дома уже пару недель.
— Этому отказать. Кто еще?
— Второй — богатый купец из Алмаса. Хочет арендовать несколько прилавков и пару магазинов на торговой площади.
