— Исполню, господин!
— Если чего-то не знаешь или в чем-то сомневаешься — советуйся с Него.
И граф исчез так же быстро, как и появился, — в своей обычной манере. Оставшись один, перепуганный Базил заметался из угла в угол, пока не вспомнил указания графа и не выскочил из комнаты, чтобы попытаться достучаться в комнату к Эметте. Той, как обычно, не оказалось на месте, и тогда, семеня подобно своему деду, Базил побежал исполнять приказы сам, совершенно позабыв о том, что теперь это не в его компетенции.
* * *
На следующий день
Ближе к вечеру, когда солнце уже начало закатываться за гору, в бордовой гостиной собрались высшая прислуга, семья Тастемара и Уильям. Взоры всех были прикованы к старому управителю. Тот сидел посреди кабинета на алой кушетке и отрешенно глядел в книжный шкаф. Впрочем, ни шкафа, ни книг он не замечал. Блеклые его глаза были полны слез, куцая бороденка дрожала, как дрожали и дряхлые плечи. Рядом со своим управителем сидел Филипп, успокаивая, а справа замерла Йева, бросающая на старика полные сочувствия взгляды.
После тихого стука в кабинет вошел последний из тех, кто отсутствовал, — Базил. Он выглядел уставшим, плечи его поникли под бременем ответственности, а походка стала почти такой же семенящей, как у дедушки.
— Него, друг мой, — продолжал граф. — Ты верно служил моему дому, и я хочу, чтобы ты хотя бы в последние… годы своей жизни отдохнул.
— Но что мне делать, господин? — расплакался Него. — В служении вам моя жизнь!
— Твое служение сейчас — это мудрый совет Базилу, когда он придет за ним. А быть может, и мне… иногда…
Граф выразительно посмотрел на вошедшего Базила, и тот понял, что от него требуют содействия в утешении. Тогда он упал на колени перед бывшим управителем.
— Дедушка, — сказал он, — вы столько сил вложили в меня, столько труда с тех пор, как мои родители отбыли к королевскому двору. Пора бы уже и мне начать справляться с… возложенным на меня долгом…
Базил замолчал. Не обращая внимания на внука, Него продолжал бессмысленно пялиться в шкаф и рыдать. Он рыдал так уже второй день, отчего взволнованный граф не находил себе места. Увидев, что сказанное не возымело эффекта, Филипп нахмурил брови и снова требовательно посмотрел на Базила, который стушевался, но продолжил:
— Дедушка, я хотел с вами посоветоваться! Сегодня днем приходил уважаемый Диггин Нор Мотелл из налогового дома. Спрашивал об аудиенции с хозяином борделя «Дамы Ямеса», Лороххом. На него жаловался вождь Велен.
— Он хозяин борделя «Обитель суккуба», а не «Дамы Ямеса»! Даже я знаю об этом, хотя по борделям не хожу больше сорока лет! — возмутился старый управитель. Он оторвался от созерцания книжной полки и, качая головой, взглянул на сидящего перед ним внука.
— Я… я… исправлюсь, дедушка. Я ответил, что, может быть, запишу Лорохха на аудиенцию к господину графу. Все правильно?
— Ты что?! — всплеснул рукавами старик. — Не смей! Этот прохвост уже всем плешь проел! Пусть с ним возятся работники налогового дома. Не смей подпускать его к хозяину!
Забыв о том, что хозяин сидит справа от него, бывший управитель подскочил с места. Его воробьиная грудь часто заходила под мантией, а сам он упер руки в боки, ворчливо кряхтя на внука. Внук, улыбаясь, покрылся счастливым румянцем, поднялся и поклонился. Заулыбались и Йева с Филиппом, переглянувшись.
— Спасибо, дедушка. Я завтра сообщу Диггину Нор Мареллу о том, что хозяина борделя на аудиенцию записывать не буду.
— Мотеллу, Базил! Мотеллу, а не Мареллу! — воскликнул Него. — О, как же ты будешь справляться с этим! Ты даже имена запомнить не способен! Что за поколение пошло бестолковое!
Схватившись за голову, он уже хотел было бежать все исправлять, но его остановил граф:
— Советами, Него, помогай только советами. Иди отдохни, а Базил будет каждый день перед тобой отчитываться! Ясно?
— Хорошо, господин.
Все это время Уилл стоял почти в углу, отдельно ото всех, и обеспокоенно перебирал позолоченную вышивку на своих рукавах, поглаживая воронов кончиками пальцев. В душе его затаилась тревога оттого, что его покровитель покидал замок и ехал в логово к демонам, которые, если верить сказкам из детства, были непобедимыми и могучими. Конечно, он понимал, что это всего лишь далекие от правды народные побасенки, а граф мудр и опытен, поэтому знает, что делает. Уилл также сочувствовал горю старого управителя, однако ему казалось, что он не вправе вмешиваться, будучи здесь гостем. Поэтому он и встал как можно дальше…
Леонард тоже все это время находился поодаль, хотя и не в самом углу. Но стоял он так потому, что горе старого управителя его как раз не трогало; он прежде всего волновался о собственной участи. Скрестив руки, он теребил на пальцах два перстня: один — мрачный, серебряный, с гравировкой ворона и алым рубином, а второй, наоборот, из белого золота, с алмазом.
Протяжно запел рог.
Бросив быстрый взгляд в окно, Филипп поднялся с бордовой кушетки. Он одернул зеленый балахон-накидку, надетый поверх кольчуги, и поправил перевязь с мечом. Затем снял с кресла темно-зеленый плащ с плечевыми пластинами внахлест, украшенными вороньими перьями.
— Перстни тебе не понадобятся, — с улыбкой сказал граф, видя, с каким нежеланием его сын держит в руках шлем и как тревожно озирается по сторонам.
— Да, да…
Одетый непривычно скромно, Лео подошел к сестре. Поверх кольчуги мелкого плетения на нем был черный балахон, подвязанный кожаным поясом с серебряными круглыми вставками с гравировкой воронов. С тоской в глазах он вложил в раскрытую ладошку Йевы два своих перстня, серебряный и золотой, а потом невольно погладил ее пальцы. Йева тепло улыбнулась, пытаясь приободрить любимого брата.
— Сын мой, у тебя вид, будто мы едем на смерть.
— Отец… Мне что десятки тысяч, что сотни — мое сердце всегда готово обливаться вражеской кровью. Но это же вервольфы… Не провели ли нас названным числом? Не ждет ли нас в их поселении ловкая засада? — сдавленно произнес Лео, поправляя рыжие кудри, а затем и повязку на глазу.
— Даже если их больше двух сотен, то в основном это женщины, дети и старики… А не воины.
— Но они все могут обратиться в волков…
— Могут, но обращаются в течение нескольких минут, а во время превращения чрезвычайно уязвимы, вплоть до того, что их может заколоть копьем малое дитя, не встретив сопротивления. Если мы все сделаем верно, то даже этих нескольких минут нам хватит, чтобы перерубить все поселение, — после этих слов Филипп обернулся к стоявшим чуть поодаль Онаксу и Брогмоту. — Онакс, прикажи усилить охрану у замка! Шесть караульных ночью вместо двух, восемь вместо четырех днем.
— Как прикажете! — проревел басом Онакс.
Уильям озадаченно взглянул на капитана стражи, столь напоминавшего ему офуртского коннетабля.
