— Так они существуют? Те, о ком говорил Бруно.
— Да, если еще не вымерли. Сам ярл Барден Тихий сталкивался с ними, когда был молод и исследовал древние горы Фесзота.
— А чем они отличаются от обычных оборотней?
— Не знаю, — развел руками Филипп. — Это весьма мутная история, после которой ярл, будучи еще простым вампиром, получил жуткие шрамы на всю жизнь.
— И много таких… необычных?
— Уильям, повторяю, я не знаю. — Нахмурив лоб, граф продолжил: — То были темные времена, когда горы вздымались из пустошей за считаные дни, и в этом вареве магии, демонов и людей, которым не свезло обитать в месте Слияния, кто только ни рождался на свет… Наш род старейшин был очень… нетерпим к созданиям иного происхождения. Поэтому если кто и выжил, то либо бежал на Юг, либо прячется, как старшие оборотни. Мне доводилось встречаться с существами древними, страшными, но они, скорее, звери, поэтому их вряд ли можно сравнить со старейшинами.
— Получается, Севером правят вампиры?
— Громко сказано. Я бы назвал это «имеют достаточную власть», чтобы не пускать на Север кого попало.
Вдвоем они одновременно вздохнули, погрузившись в думы о былых временах, когда Север населяли невообразимые создания, удел которых сейчас — лишь прозябать, затаившись в глуши.
За окном посерело, дождь перестал барабанить в окно; омытый многодневным ливнем Брасо-Дэнто медленно пробуждался ото сна.
Внизу, на первых этажах, уже вовсю сновали слуги, и везде царила суета. На кухне растопили открытую плиту, где готовили еду для гостей. Вскоре запахи жареного мяса разнеслись по всему замку Брасо-Дэнто. Из тьмы погребов на свет появлялись рубиновые вина, всевозможная рыба в корзинах, овощи, фрукты, солонина, кувшины со сливками и головки сыра. Все это сносили в большой зал на массивные дубовые столы.
Глава 10. Вестники большой войны
В утренней тишине удивительно чисто запела серебряная труба. Это прибыли гости из Крелиоса. Граф вслушался, затем поднялся с кушетки.
— Вот и наши гости. Пойдем. Оставь книги как есть. Не думаю, что в Вардах тебе часто приходилось видеть королевских послов.
Из небольшого резного сундучка Филипп извлек бархатный мешочек, а уже из него — золотую брошь и внушительное кольцо-печатку с вороном. Надев их, он покинул кабинет. За ним потянулся следом Уильям. В длинном холле уже собрались все замковые обитатели: любопытная прислуга, капитан стражи Онакс, казначей Брогмот, старый управитель Него и новый — Базил, под глазами которого синели круги от превозмогания.
На лестнице с графом едва не столкнулась нос к носу торопливая Йева. Ее тонкий силуэт облегало изумрудное парчовое платье, края рукавов которого касались каменного пола. Свои медные волосы она заплела в толстую косу, пропустив по ней золоченые ленты.
— Где Леонард?
— Спит, отец… В обнимку с Эметтой.
— Что за безответственность! — раздраженно бросил Филипп, затем быстрым шагом пошел встречать гостей.
Железную замковую решетку подняли — и по мосту во внутренний хозяйственный двор въехала торжественная кавалькада.
Впереди был авангард охраны, а уже за ними — посол верхом на белоснежном жеребце в попоне, украшенной замысловатыми узорами. Следом ехали стремя в стремя два рыцаря. Их богатые туники густо облепила грязь, и сложно было различить на них родовые гербы, если бы не пара оруженосцев со знаменами. Над первым рыцарем: грузным и здоровым, как кабан, реяло черное знамя с пересекающимися четырьмя кругами. А над вторым, худощавым и напоминающим сосну, развевался штандарт, больше подходящий его спутнику. То был красный бык на сине-белом поле.
За послом и двумя рыцарями подтягивалась змеей прочая свита, состоящая из людей уже не столь высокородных, а потому малоинтересных. Писарь, личный помощник посла, мелкий подневольный люд, замыкающие верховые — лица у всех были тусклые, уставшие.
Отряд остановился.
Подбежали слуги графа, помогая послу спешиться, а после увели в конюшни лошадей, набравших грязи по шоры. Гости, такие же немытые, дурно пахнущие, поднялись в главный холл. Впереди шел посол. Облачен он был в роскошный белый плащ, тяжелый, подбитый мехом волка, украшенный золотыми пластинами. Однако все это великолепие сейчас было покрыто грязью, а сам плащ приобрел скорее цвет лошадиного навоза, чем снега. А еще от посла разило так, будто ему доводилось справлять нужду прямо в седле.
Не так Уильям представлял себе прибытие важного гостя. Мало он знал о том, что такое долгое путешествие по размытым осенним дорогам. Потому его и удивило, что прибывшие напоминают скорее грязную свору, нежели представителей королевского двора Крелиоса.
Обвитый плащом посол встал посреди холла. Даже под одеждой он весь колыхался, напоминая бугристую репу. И лицо его было таким же: все в оспинах, пожелтевшее от пиров и обильных возлияний. По одному его заплывшему, осоловелому виду становилось понятно, что он любитель и прежде всего ценитель вкусной кухни и доброго вина. Лишь глаза у него были быстрые, прищуренные, будто сочащиеся маслом, — глаза прежде всего дипломата, нежели чревоугодника. Этими глазами он и впился во встречающегося его Филиппа фон де Тастемара; впился, но молчал.
Вперед вышел глашатай. Громким высокомерным голосом, еще не отточенным до изящества, он возвестил:
— Перед вами стоит посол его Величества — Ханри Еордон Обуртальский, барон Ожеротта! Ханри Еордон Обуртальский приветствует вас, Филиппа фон де Тастемара, графа Солрагских земель, входящих в священный Крелиос!
— Приветствую, — громко отозвался Филипп.
Только после публичного церемониала королевский посол Ханри соизволил улыбнуться, растянув пухлые губы. Улыбнулся он, как это делают опытные и богатые торговцы для своих выгодных партнеров, а потом протянул руку, обильно усыпанную кольцами.
— Я рад видеть вас и ваш великолепный Брасо-Дэнто, уважаемый граф. — Ханри пожал руку Филиппа, а затем развернулся в сторону сопровождающей его свиты, подтягивающейся в холл. — А это мои достопочтенные спутники! Барон Даймон Голдрик, рыцарь Его Величества.
Грузный воин кивнул.
— И сэр Вирджин Вордерлвуд, рыцарь Его Величества.
Тощий, что сосна, рыцарь отвесил красивый поклон.
С куда меньшим почтением Ханри представил своих нетитулованных помощников: писаря и личного помощника Сулмаса, сына некоего барона Гевотского. Филипп кивнул, поприветствовав всех гостей. Измотанные, но гордые принадлежностью к королевскому двору, они стояли за спиной Ханри и осматривались.
— Рад знакомству! Хочу представить вам мою дочь — Йеву, — с этими словами граф указал ладонью на стоявшую позади себя девушку.
