Сотрудники библиотеки обычно получали несколько подарков от благодарных посетителей, но в этом году наш скромный набор шоколадок и печений просто скрылся под огромной горой подношений для Дьюи — мячиков, лакомства и игрушечных мышек. Казалось, что все в городе хотели дать знать Дьюи — да и нам тоже, — как много он для них значит. В этой груде было немало удивительных вещей, даже несколько соблазнительных домашних печений, но любимым предметом Дьюи в этот праздник стал моток красного шнура, который он нашел в одной из коробок. Моток стал его постоянным спутником, и не только во времена праздников, но и все остальные годы. Он катал его по всей библиотеке, пока несколько футов шнура не запутывались где-нибудь, и он, подпрыгивая, дергал его, боролся с ним, и очень скоро шнур обматывал его. Не раз я чуть не подскакивала на стуле, когда по рабочей комнате проносился рыжий кот с красным шнуром во рту, волоча за собой моток. Час спустя он уже лежал под рождественской елкой, всеми четырьмя лапами обнимая своего красного приятеля.
На несколько рождественских дней библиотека закрывалась, так что Дьюи отправлялся ко мне домой. Впрочем, большую часть времени он оставался один, потому что проводить Рождество в Хартли было семейной традицией Джипсонов. Все съезжались домой к папе и маме, любого из нас сурово осудили бы, не сделай мы этого. Никому не позволялось уклониться от течения праздника, а он был очень многообразен: необыкновенные блюда, яркие вечеринки, игры для детей, рождественские песнопения, десерты и сладости, игры для взрослых; родственники съезжались с блюдами своего изготовления, рассказывали и пересказывали истории, приключившиеся за год. Всегда было о чем рассказать в кругу близких. Подарки не отличались необычностью, но каждому из Джипсон доводилось провести неделю в кругу большой семьи, и это было лучшим подарком.
Наконец кто-нибудь говорил: «Давайте сыграем «Джонни должен идти».
Мама с папой собирали антикварные вещи, и несколько лет назад мы пустили их в ход, чтобы собрать оркестр семьи Джипсон. Я играла на виолончели, которая представляла собой рукомойник с ручкой от метлы и натянутыми на ней струнами. Моя сестра — на гладильной доске. Папа и Джоди отбивали ритм ложками. Майк дудел на гребенке с бумагой. Дуг гудел в кувшин из-под самогона. Кувшин тоже, конечно, был старинным, в котором никогда не бывало алкоголя. Мама предпочитала старую маслобойку времен пионеров и, перевернув ее, использовала как барабан. Называлась наша песня «Джонни был хорошим». Но когда Джоди была маленькой, она всегда говорила: «Сыграем «Джонни должен идти». Название осталось. Каждый год мы играли «Джонни должен идти» и старые песни времен рок-н-ролла, и в ночи звучали наши самодельные инструменты, отдавая дань уважения стародавней традиции, которая, наверное, никогда не существовала в этой части Айовы, — и мы все время подсмеивались друг над другом.
После полуночной мессы в канун Рождества мы с Джоди отправлялись домой к Дьюи, который маялся от желания увидеть нас. Рождественское утро проводили в Спенсере, только мы втроем. Подарок Дьюи я так и не преподнесла. Почему? У него и так было добра куда больше, чем необходимо. И после совместно прожитого года наши отношения уже не нуждались в подарках и показном внимании. Нам ничего не нужно было доказывать друг другу. Единственное, чего Дьюи хотел от меня и чего ждал, — это несколько ежедневных часов моего времени. Я тоже этого хотела. И, оставив Джоди в родительском доме, удирала к себе, чтобы провести время с Дьюи на диване, ничего не делая, ни о чем не разговаривая — просто два приятеля валяются бок о бок.
Глава 13
Великая библиотека
Великая библиотека не обязательно должна быть большой или красивой. Она может не иметь лучшее оснащение, самый эффективный штат или много пользователей. Все это нетрудно обеспечить. Главное в другом — она так участвует в жизни общины, что становится незаменимой. Библиотеке никто не придает значения, потому что она всегда здесь, рядом, и в ней всегда есть то, что необходимо.
Публичная библиотека Спенсера была основана в 1883 году и располагалась в гостиной миссис Крэри. В 1890 году библиотеку перевели в небольшое каркасное строение на Гранд-авеню. В 1902 году Эндрю Карнеги подарил городу десять тысяч долларов на новую библиотеку. Сам Карнеги был порождением индустриальной революции, которая превратила нацию фермеров в фабричных рабочих, нефтяников и сталеваров. Он был жестким безжалостным капиталистом, который сделал свое сталеплавильное производство US Steel самым успешным в стране. Кроме того, он был баптистом, к 1902 году глубоко увлекся распределением денег на благие цели, в том числе и выдачу грантов библиотекам маленьких городков. Для такого города, как Спенсер, библиотека Карнеги стала знаком того, что пусть вы и не добрались до самого верха, но все же обошли Хартли и Эвери.
Публичная библиотека Спенсера открылась 6 марта 1905 года на Третьей Ист-авеню, в полуквартале от Гранд-авеню. Она была типичной библиотекой Карнеги, потому что Карнеги предпочитал классический стиль и симметрию конструкции. В фойе у входа были три витража, два с цветами и один со словом «библиотека». Библиотекарь, возвышавшийся за центральной стойкой, был окружен ящичками с карточками. Боковые комнаты, где до потолка высились книжные полки, были маленькими и тесными. В те времена, когда публичные библиотеки были разделены по признаку пола, мужчины и женщины могли свободно заходить в любую комнату. Библиотеки Карнеги были среди первых, где посетителям разрешалось выбирать книги с полок, а не заказывать их у библиотекаря.
Некоторые историки описывают библиотеки Карнеги как примитивные, но это справедливо только в сравнении с продуманно созданными центральными библиотеками таких городов, как Нью-Йорк или Чикаго, где есть и резные фризы, и расписанные потолки, и хрустальные люстры. В сравнении с гостиной местной жительницы или фронтонами магазинов на Гранд-авеню спенсерская библиотека Карнеги была на редкость хороша. Высокий потолок, огромные окна. В полуподвальном нижнем этаже располагалась детская библиотека — новаторский подход в те времена, когда дети часто сидели запертыми в своих домах. Тут они могли сидеть и читать у круглых столов, а окна над головой выходили на травянистые лужайки. Полы во всем здании были темного дерева, с блестящей полировкой и очень широкими половицами. Они поскрипывали, когда вы на них ступали, и часто эти поскрипывания были единственными звуками, которые вы могли слышать. Это был музей. В нем стояла такая же тишина, как в церкви. Или в монастыре. Это было святилище познания, а в 1902 году познание означало книги.
Многие, думая о библиотеке, представляют себе библиотеку Карнеги. Это книгохранилища времен нашего детства. Тишина. Высокие потолки. Центральная библиотечная стойка, неотъемлемой частью которой является почтенная дама-библиотекарь. Казалось, библиотеки созданы для того, чтобы дети терялись в них, чтобы никто не мог найти тебя, и это было самым удивительным.
К тому времени, когда я в 1982 году пришла на эту работу, старая библиотека Карнеги уже отжила свой век. Она была красивой, но маленькой. Слишком маленькой для растущего города. Землеустройство гласило, что город должен использовать участок под библиотеку или вернуть его владельцу. Так что в 1971 году город снес старое здание Карнеги, чтобы построить большую, более современную, более эффективную библиотеку — без скрипучих полов, тусклого освещения, невообразимо высоких полок и помещений, в которых легко затеряться. Это была катастрофа.
