Доброе утро. Я доберусь на метро, так что не переживай)
Словно намекаю, чтобы он меня подвёз…
Привет. Ещё дуешься?
Совсем глупо, мы же не школьники.
Ку-ку. Как продвигается с Мариной?
Как будто ревную. А если написать:
Я вчера видела твою бывшую девушку, прикинь!
То ещё хуже.
Я опять пришла к выводу, что лучше мне ничего ему не писать, во всяком случае, пока в голову не придёт стоящая завязка диалога.
С самого утра в клинике меня на своём посту поджидала Марина. Так что когда я открыла стеклянную дверь, она тут же подозвала меня к себе. Разговаривать не хотелось сразу по двум причинам: я ужасно себя чувствовала после вчерашнего вечера, но ещё у меня не было желания говорить с ней об Артёме, ведь речь о нём обязательно зайдёт.
— Ух ты, — с ходу заявила девушка. — Утро смотрю не доброе?
— Вообще ни разу, — прохрипела я.
— Кто-то всю ночь отрывался? — игриво протянула она.
— Если бы, — хмыкнула я. — Дома была к часу ночи и сразу вырубилась.
— Да-а, нам уже не по восемнадцать лет… — понимающе покачала головой. — Слышишь, Ник, Артём говорил с тобой обо мне?
Я сняла с себя куртку и прижала её к груди, наклонившись к окошку администратора.
— Последнее время мы почти не видимся, а что?
— Ничего с ним не складывается, — буркнула она. — Я пишу-пишу, заигрываю с ним, а он встретиться до сих пор меня не позвал. Да что там, он даже отвечает на сообщения с задержкой и односложными предложениями, а то и вовсе просто смайликами.
Я не хотела этого, но всё равно порадовалась про себя. Наверное, я отвратительный человек.
— Артём всё ещё скорбит по умершей жене, так что… — не успела договорить, как глаза Марины округлели, и она выпалила:
— Он не говорил!
— Видимо, и мне не стоило… — опомнилась я.
— Ох, — махнула она рукой. — Ну, уже не важно. Связываться со скорбящими мужчинами — себе дороже, их всюду преследует чувство вины.
Мы закончили разговор, и я вспомнила, насколько же Артём одинок, а я вроде как записалась в его друзья, но при этом проигнорировала его из-за банальной ревности. Утренние угрызения совести сменились самым настоящим стыдом и я поспешила написать соседу, наконец придумав вступление:
Ты как? Может тебе что-то нужно? Я всегда рядом.
Роман же объявился только после обеда, наверняка отсыпался. Не думаю, что он уехал из клуба домой вскоре после меня.
Я потратила полчаса на одни только объяснения, что я не так развратна, как ему могло показаться и если его это не устраивает, мы можем всё прекратить. Однако он сообщил, что это вовсе не проблема и что он ничего плохо обо мне не подумал. А после ещё час уговаривал написать ему мой точный адрес, я сопротивлялась, но в итоге мужчина убедил меня, что не собирается внезапно нагрянуть и вообще не планирует ничего, что не пришлось бы мне по душе. Чтобы удостовериться, что он меня понял, в конце я ещё раз напомнила:
Если придёшь ко мне без спроса — не открою!
На что получила ответ:
А ты приходи ко мне когда угодно, я всегда открою)
И так я сдалась, выдав ему свой адрес, хотя взамен не получила внятного разъяснения на вопрос: зачем?
Но это не единственное на что я не получила ответ. После нашего с ним первого свидания я в большей степени испытывала неловкость за своё поведение, не понимая даже, понравился ли мне кандидат. То есть, конечно, он привлекателен и обаятелен, но всё произошло слишком быстро, а в таких условиях сложно уловить то мгновение, когда зарождаются чувства. Да и как уловить этот крохотный огонёк внутри, когда его перекрывает громадный стыд?
Я весь рабочий день думала о Романе и пришла к выводу, что он мне… интересен. Да, именно интересен, и скорее всего по той причине, что мы с ним почти не разговаривали и толком не узнали друг друга. Сейчас я с точностью могу сказать о нём лишь две вещи: он превосходно целуется и во рту у него все зубы на месте.
А вот от Артёма я так и не получила ни единого сообщения до конца смены. Поэтому, когда возвращалась домой, решила сама к нему заглянуть и проведать. Даже если он не будет рад меня видеть, я хотя бы подкреплю свои слова о том, что всегда рядом, действием.
Вот только приближаясь к нашим с ним квартирам, заметила у дверей своего дома одинокую посылку. В любой другой день я могла бы и испугаться, приняв её за бомбу или угрозу, но после настойчивого выбивания из меня адреса Романом, я была уверена, что эта загадочная коробка от него.
Пришлось переложить визит к соседу и разобраться для начала с посылкой. Только это оказалась не коробка в красивой бумаге, а упакованный деревянный ящик, для меня неподъёмный. Так что в квартиру я его не вносила, а запихивала, толкая по полу вперёд.
Дотащила его до зеркала в прихожей и оставила на время в покое, первым делом принявшись стаскивать с ног ботинки (принципиально выбрала сегодня обувь без малейшего намёка на каблуки), после чего жадно и с любопытством разорвала серебристую бумагу. Деревянная крышка с лёгкостью поддалась, открывая моему взору шесть бутылок того самого вина, которым меня вчера угощал в клубе Роман.
Неконтролируемая улыбка и последовавший за ней смешок — главные свидетели моего удивления. Не самый романтичный подарок, зато какой неожиданный. Я должна была бы в первую очередь написать благодарность моему дарителю, но сначала решила отправить снимок содержимого ящика Дианке с подписью:
Зацени, что мы будем пить с тобой на Новый год!
Рыжая бестия:
Ого-го, откуда? Ты знаешь, сколько оно стоит???
Я:
Не гуглила стоимость, но по вкусу догадалась, что вино дорогое.
Рыжая бестия:
Ты что уже одну откупорила?! Выезжаю.
Я:
Отставить панику, без тебя не выпью)
Просто меня вчера им уже угощали. Тот же мужчина, что сегодня ящик прислал…
Диана прочла, но не ответила, а вместо этого набрала меня и с ходу начала допрашивать. А я что? Я не профессиональный шпион, так что выложила ей вчерашний вечер в мельчайших подробностях.
— Ну ты даёшь! — воскликнула она. — Не ожидала от тебя такого на первом свидании!
— Думаешь, зря?.. — проскулила я.
— Наоборот, молодец! Сколько можно в недотрогу играть. В двадцать — это было мило, но в тридцать — это уже странно. Ты взрослая женщина и не должна стесняться своих желаний.
— Только продиктованы они были вином, — напомнила я.
— Они были продиктованы тобой! — заявила подруга. — А спиртное подстегнуло тебя действовать, и только.
Диана била в точку, хорошо зная меня и рамки морали, в которые я сама себя загнала. Всю мою жизнь она пыталась меня из них вытащить, не для того, чтобы я пустилась во все тяжкие, но ради моего же счастья. Сколько себя помню, она всегда твердила, что нужно делать только то, что хочется. И хотя я всегда с ней соглашалась, но советам так никогда и не следовала. Зато сейчас они меня успокоили, отчего я больше не считала, что повела себя слишком фривольно с Романом.
