Да, она права. Слуги принесут обед мне в комнату. А меня там нет, чтобы ответить на стук. В любую секунду может подняться тревога.
Я ныряю в кухню и хватаю брошенный поблизости пустой мешок из-под муки и кладу в него столько фруктов, хлеба и вяленого мяса, сколько смогу унести. Даже закидываю парочку моих любимых пирожных.
– Не забудь про воду, – напоминает Дара, когда я уже собираюсь уходить.
Порыскав немного по кухне, я нахожу в шкафу флягу. Её я тоже забрасываю в мешок и взваливаю его себе на плечо. Хотела бы я, чтобы это была настоящая сумка, но у меня её нет, раньше она мне никогда не требовалась. Сейчас сойдёт и мешок.
Мы выскальзываем обратно наружу, и я осторожно крадусь вдоль стены дома, которая обращена к лесу. Лужайка кажется непомерно огромной, со всеми этими палатками и гвардейцами, которые стоят между мной и деревьями. Я прячусь за куст и снова призываю тени к себе.
И тогда я начинаю плести. Тени, отозвавшиеся на мой зов, переплетаются друг с другом, воплощая образ, который я держу у себя в голове. Один поворот запястья – и они встают в стойку, точно моя личная армия, ожидающая приказа.
Поначалу гвардцейцы на посту видят только одну движущуюся тень – возможно, её просто отбрасывает колышущееся на ночном ветру дерево. Но затем на краю двора дёргается другая тень, огорошив рядом стоящего солдата. Ещё одна шевелится, точно шуршащий куст, хотя никакого куста рядом нет. Гвардеец вскрикивает и идёт вперёд, чтобы разобраться.
Мои шепчущиеся тени окружают импровизированный лагерь. Солдаты обмениваются беспокойными, насторожёнными взглядами, но не понимают, в чём дело. Никто не обращает внимания на ещё одну тень, перебегающую через лужайку, тем более что плащ, который я сплела, идеально растворяется в вечерней темноте.
Едва дыша, я добегаю до деревьев и бросаю последний долгий взгляд на свой дом. Затем я шагаю в лес, и тени поглощают меня целиком.
Глава седьмая
Мы бежим сквозь лес и тьму, и тени высоких деревьев шелестящим коконом окружают нас в знак приветствия. Дара цепляется за меня, скрывая от чужого взгляда – на тот случай, если кто-то бродит по лесу после наступления сумерек.
Когда в особняке наконец узнают о моём побеге и поднимается крик, до нас доносятся только отдалённые отзвуки.
– У них лошади, они могут нагнать нас, если мы остановимся, – говорит Дара.
Меня пробирает дрожь. Я не люблю лошадей. Или, скорее, они меня не любят. Как-то раз я, будучи ещё маленькой, рискнула зайти в конюшню – так наши кобылы и жеребцы взревели и взбесились. Меня тут же увели, хотя я до сих пор не знаю, о ком тогда больше беспокоились – обо мне или о лошадях.
Мама сказала, что они испугались моей магии. Они чуют её во мне точно так же, как чуют страх или яблоко, спрятанное в кармане.
Мы не останавливаемся, тени деревьев удлиняются и обвиваются вокруг меня. Издалека доносится топот копыт и треск ломающихся веток, что только подгоняет меня.
– Мы их опередим. Я знаю.
Я не понимаю, почему Дара так в этом уверена, но у меня нет выбора – только довериться ей. Вскоре моё дыхание становится прерывистым, а ноги начинают ныть.
– Я не могу. Придётся остановиться.
– Ещё совсем чуть-чуть. Густой лес скоро кончится.
С кряхтением я переставляю ноги, одну за другой. Сожаление затапливает мои лёгкие. Бежать без оглядки совсем не весело, и я не могу не думать о том, что сейчас я могла бы быть дома, в своей комнате, в безопасности.
Лунный свет озаряет впереди границу леса. Но сразу за последним деревом я резко останавливаюсь, обхватив рукой тёмный ствол и тяжело дыша.
Перед нами разверзлась огромная трещина в земле. Расщелина. Моста поблизости не видно. Мы определённо забрались дальше, чем я когда-либо осмеливалась заходить.
– Мы в ловушке, – шепчу я и спиной чувствую, как Дара разливается в улыбке:
– Вовсе нет. Всё идеально. Если они погонятся за нами досюда, им придётся неизвестно сколько миль идти в обход, чтобы найти мост.
Я начинаю понимать, и от волнения кровь приливает к щекам:
– Но я могу сделать свой собственный. Теневая верёвка меня выдержала. Должен выдержать и теневой мост.
– Выдержит, поверь мне.
Одно дело – спуститься по теневой верёвке на этаж ниже; и совсем другое – шагать прямо по воздуху над невероятно глубокой пропастью. Отдалённый стук копыт хлещет меня по ушам. И мои руки внезапно становятся липкими.
У меня нет выбора.
С помощью магии я захватываю ближайшие тени высоких деревьев и выкладываю их над расщелиной словно длинные плоские доски. Они касаются противоположного края и держатся на месте именно так, как я их направляю. Вскоре появляется всё больше теневых досок, а плетёные дымчатые верёвки держат их вместе и закрепляются на деревьях по обе стороны пропасти, чтобы получились перила.
Звуки погони приближаются. Во рту становится ощутимо горько, когда я гляжу на свою работу.
– Мы пойдём вместе, – говорит Дара.
Я проглатываю страх и одной ногой ступаю на теневой мост. Он меня держит. Потом второй ногой. Руками я цепляюсь за теневые перила. Голова кружится: частью от радостного волнения, частью от ужаса, и картинка перед глазами немного плывёт.
Одна нога, потом другая. Смотреть только вперёд.
На полпути через расщелину помимо топота копыт я слышу громкие голоса. Сердце замирает в груди.
– Иди! – торопит Дара, и я совершаю ошибку – смотрю вниз.
Всё тело мгновенно каменеет. Глубина неимоверная. Далеко внизу по камням и упавшим брёвнам бежит вода; пенистая лента, сверкающая в лунном свете.
Дара вопит мне прямо в ухо:
– Эммелина! Они идут!
Я закрываю глаза, чтобы не видеть бездны и успокоить колотящийся пульс. И затем сломя голову пробегаю остаток моста. На другой стороне я спотыкаюсь и падаю на колени в траву.
Топот копыт становится всё громче, смешивается с ржанием лошадей. Взмахом руки я разбиваю на части мост и отправляю ночные тени обратно на свои места.
– Спасибо вам, – шепчу я разлетающимся теням и бегу под кров леса на этой стороне расщелины. Я прячусь за деревом и восстанавливаю дыхание. Топот копыт становится невыносимо громким – и вдруг резко смолкает. Мы с Дарой осторожно выглядываем из-за дерева, чтобы понять, понимают ли наши преследователи, куда мы делись.
– Их так много, – говорит Дара.
И правда. Зелёные плащи гвардейцев хорошо видны даже в ночи, они движутся по траекториям, понятным только их ходящим кругами лошадям.
– Смотри! – смеётся Дара. – Они не знают, как перейти расщелину. Они уходят обратно в лес!
