Я смотрю на неё с открытым ртом.
Когда я слышу то, из-за чего Дара сменила облик – топот копыт, – она улыбается мне: теперь у неё во рту ряды острых, как кинжалы, зубов.
– Нет, – шепчу я. Мой шёпот переходит в крик. – Нет!
Дара только смеётся, и в её новом обличье смех больше похож на вой.
Из-за деревьев появляются солдаты на лошадях, они окружают нас. На этот раз Симоны нигде не видно. Возможно, они разделились, чтобы прочесать бо́льшую территорию. Кони встают на дыбы и ржут при виде устрашающего облика Дары.
– Оборотень? – говорит один из них, и я узнаю Алдена, племянника Тейта. – Давно мы таких не видели. Симона была права. Моя госпожа будет рада тебя видеть.
Дара рычит. Солдаты бросают на неё сеть, но одним взмахом когтей она разрезает её пополам. У меня перехватывает дыхание.
– Оставь их в покое, – говорю я, но страх, что меня заберут, парализует меня. Я боюсь, что всё это не кончится хорошо ни для одной из нас.
– Ни за что! – рявкает Дара в ответ. – Помнишь, Эммелина? Я обещала защищать тебя.
Без предупреждения она кидается на солдат и сбивает нескольких с лошадей. Животные бегут прочь в страхе, что станут следующими жертвами. Дара запрокидывает голову и воет, коснувшись рогами верхних ветвей деревьев, а потом бросается в драку.
Теперь она сплошь мех, когти и скорость. Я едва успеваю следить за ней.
Кто-то хватает меня сзади и набрасывает сетку, словно я какое-то животное.
– Нет! На помощь! – Я оборачиваюсь и вижу одного из солдат, который смотрит на меня исступлённым взглядом:
– Я поймал её, сэр! Я…
Дара сбивает его с ног и швыряет в лес. Я так поражена этим внезапным исчезновением, что даже не вздрагиваю, когда она разрезает сеть на мне:
– Беги, Эммелина!
Её дыхание, горячее и смрадное, бьёт мне в лицо.
Сердце трепещет у меня в груди, с каждым ударом пламя страха только разгорается. Каждая клетка вопит, что нужно спасаться, но я не могу позволить Даре причинить вред кому-то ещё.
Мне нужна помощь.
Я дрожу, и при виде того, как Дара дерётся с солдатами, у меня внутри всё переворачивается. И я делаю так, как сказала Дара: бегу.
Я бегу от солдат, которые хотят отдать меня леди Эшлинг, я бегу от чудовища, которое было для меня всем на свете.
Но больше всего я бегу от кошмара, который сотворила сама.
Глава двадцать четвёртая
Сейчас желание найти Лукаса и его семью пульсирует в каждой жилке моего тела. Он был прав. Его родители и друзья были правы.
А я так сильно, так сильно ошибалась!
Чтобы обуздать Дару, мне понадобится его помощь. Я выпустила её на свободу, и теперь обязана сделать так, чтобы она больше никому не причинила вреда.
Я очень надеюсь, что Дара ошибается, и мои новые друзья простят меня.
Я несусь по лесу, стараясь держаться того направления, куда в последний раз ушёл Лукас. Я должна найти друга, предупредить его и семью, если Дара решит, что я предала её, и захочет отыграться на них.
Новый день только-только начался, и луна освещает мне путь. Тени приветственно вьются вокруг, мельтешат в волосах и укрывают меня так плотно, как только я могу пожелать. Кажется, теперь моя магия сама реагирует на мои мысли.
Я останавливаюсь на полянке, чтобы забрать вещи, и от внезапного потрясения у меня подкашиваются ноги: я больше не отбрасываю тени!
Моя тень, друг всей моей жизни, совсем исчезла. Видимо, она была так неразрывно связана с Дарой, что трансформировалась вместе с ней во время ритуала. Частичка меня, которая никогда её не покинет. Может быть – может быть, – вместе с ней Дара получит немного моей совести.
Впервые в жизни я осталась одна. Действительно, по-настоящему одна. Ни незримого присутствия, ни голоса, звучащего в моей голове. Это чувство – одиночество – такое странное, тоскливое, что мгновенно опустошает меня.
Но сейчас я не могу позволить себе медлить и размышлять над этим. Я беру себя в руки и начинаю плести из теней собаку, которая последует за мной. Как только она встаёт передо мной на лесной подстилке, помахивая хвостом, я даю ей понюхать свою одежду, всё ещё хранящую запах Лукаса и его родителей, и отправляю её в лес по следу.
Собака несётся вперёд, и я резво бегу за ней, подгоняемая быстро разрастающимся ужасом. Теневая собака, петляя, ведёт меня по лесу, иногда пересекая собственный след, иногда останавливаясь, чтобы снова поймать запах и броситься в новом направлении. Я не знаю, как долго и как далеко мы бежим, но когда теневая собака наконец останавливается перед группой скал, я с трудом перевожу дыхание. Кровь стучит у меня в висках, адреналин струится по жилам. Указательный палец в том месте, где я уколола его шипом розы, тоже пульсирует – щемящее напоминание о том, что я сделала.
Я отпускаю теневую собаку, позволяя теням вновь укрыть меня, и крадусь к скалам, изо всех сил стараясь выровнять дыхание.
Что-то белое мелькает между камней, и я замираю на месте.
Вот оно мелькает снова, и теперь я могу разглядеть получше. Это девочка, бледная, точно призрак, с волосами, похожими на вьющуюся вуаль.
Симона.
Вся дрожа, я прячусь за ближайшим деревом. Я не знаю, как, но что бы леди Эшлинг ни сделала с этой девочкой, теперь та видит сквозь мои тени. Если она рядом, остальные солдаты могут быть неподалёку. Они могли разбить здесь лагерь.
От страха сердце у меня сжимается.
Если теневая собака привела меня сюда – значит, Лукас и его родители тоже здесь.
Их схватили.
Отчаяние и непролитые слёзы жгут мне глаза. Я должна всё исправить! Я должна их освободить. Чтобы это сделать, мне просто нужно пройти мимо Симоны.
Я выглядываю из-за дерева и вижу, как тускло-белое пятно то и дело мелькает между камней, где петляет Симона. С того места, где я стою, я не вижу ни солдат, ни Лукаса и его родителей. Я перебегаю от дерева к дереву, по кругу обходя скалы. Один или двое солдат стоят в лесу на страже, но, в отличие от Симоны, они не могут смотреть сквозь тени. Под покровом теней и ночной темноты меня невозможно обнаружить.
Добравшись до другой стороны скопления скал, я наконец-то вижу их. Солдаты разбили лагерь в отличном месте, здесь скалы скрывают их от любых посторонних глаз. Вроде моих.
В центре лагеря, у ствола дерева, ссутулившись, сидят трое, связанные верёвкой. Ледяные мурашки бегут по моему телу. Это они – Лукас и его родители. Я так надеялась, что предчувствия меня обманули.
Опустив руки, я сжимаю кулаки, и тени кружатся вокруг моих запястий, готовясь повиноваться моим приказам.
Мне на ум приходит идея: если я соберу вместе достаточно теней, то…
