Да, говоря «это», он однозначно имеет в виду меня.
Ронак сдаст меня. Он укажет в моем направлении, и Чосел отправит за мной стражу.
А что его останавливает? Он не предан мне. Его уже изгнали. Не представляю, что произойдет, если Чосел узнает, что Ронак скрывал меня. Ронак не станет подвергать жизнь своей стаи опасности. Точно не ради меня.
Я беру себя в руки и переношу вес на носочки, слегка разминая крылья. Мне нужно приготовиться бежать. Может, у меня не получится уйти от них, но я должна попробовать.
Ронак скрещивает свои огромные руки на груди. На нем нет рубашки, его золотистая кожа блестит, словно ее святая цель – подчеркнуть его мускулы.
– Никто не может проникнуть на этот остров или покинуть его. Не через барьер, – говорит он. – Тебе это известно, Чосел.
– Известно. Мне также известно, что на этом острове присутствует странная магия. Я чувствую ее. И если я узнаю, что ты скрываешь то, что ищет принц Эльфар… что ж, давай просто скажем, что отбор покажется помилованием по сравнению с казнью, которая вас ожидает. Она будет медленной. Она продлится много-много дней, может, даже недели. Каждый раз, когда ты будешь молить о смерти, мы будем останавливаться, и придет целитель. И тогда, когда ты будешь исцелен, мы начнем заново. Ты потеряешь разум от боли. Ты и остальная твоя стая, – с угрозой говорит Чосел. – Но ты, Ронак, будешь последним. Ты увидишь, как твоя стая сломается, и только когда ты станешь умолять на коленях, целуя ноги принца, только тогда он позволит вам умереть.
Боги милосердные, этот парень до чертиков ненавидит Ронака. Я чуть не намочила штаны от его угроз, а он даже не обо мне говорит. Но Ронак лишь пожимает плечами. Дерзкий мерзавец.
– У тебя всегда было чересчур богатое воображение. Я могу сказать тебе прямо сейчас: я не знаю, что ты ищешь, но даже если бы знал, то сделал бы все возможное, чтобы ты это никогда не нашел, – говорит Ронак, угрожающе делая шаг вперед. – Что же касается поцелуев, прошу прощения, но ты не в моем вкусе.
Мое сердце спотыкается. Ронак… не собирается меня сдавать. Не могу в это поверить. Понятия не имею почему, но дареному коню в зубы не смотрят. По крайней мере, пока он не закончит жевать.
Может быть, Ронак просто ненавидит Чосела больше, чем меня. Какая бы у него ни была причина, я на нее согласна.
Чосел подходит ближе, пока они с Ронаком не оказываются почти нос к носу. Мне не удается расслышать его слов, но я вижу, как сжимаются кулаки Ронака. Губы Чосела изгибаются в довольной ухмылке.
– Стража, продолжайте искать. Переверните каждый камень. Ведь принц исключительно тщателен.
Я фыркаю. Да, он уж точно тщателен. Он тщательно обошел каждую фейри, с которой встречался, перевернул каждую юбку, не заботясь о том, кому он причинял боль или насколько злоупотреблял своим положением. Свинья.
Они продолжают обыск еще довольно долго. Иногда я слышу, как мимо проходят стражники, и каждый раз боюсь, что они откроют дверь в уборную. Но пока все гладко. Может быть, запаха достаточно, чтобы их отпугнуть, учитывая, насколько он впечатляюще сильный.
Мои крылья затекли от нахождения в тесном пространстве, а ноги свело судорогой от постоянного сидения на корточках.
Уходите, уходите, уходите, безмолвно молю я.
Я вижу, как двое охранников возвращаются, проталкиваясь мимо парней, чтобы подойти к Чоселу. У них похожая голубоватая кожа, только у стражи еще есть доспехи и мечи.
– В доме и саду пусто, – докладывает стражник. – Периметр тоже чист.
– Ладно, – говорит Чосел, выглядя хоть и не удивленным, но все же разочарованным.
Он поворачивает голову, а потом, готова поклясться, смотрит прямо на меня, хотя уборная и спрятана за деревьями. Не думаю, что он действительно видит меня через щель, но все равно не смею пошевелиться или дышать.
– Что это? – спрашивает Чосел, указывая в мою сторону.
– Наша уборная, – отвечает Эверт. Я знаю, что это говорит он, хотя и не вижу его фигуры. И еще, судя по голосу, у него на лице самодовольная ухмылка. – Так что, если только не хочешь, чтобы твои стражи тебя подтерли, думаю, вам пора покинуть наш остров.
Что ж, при других обстоятельствах я бы рассмеялась. Ну, знаете, когда я не спасаю свою жизнь, прячась в упомянутой уборной.
Я мысленно молюсь Эросу
[11], чтобы Чосел проигнорировал ужасное поведение Эверта и ушел.
Чосел делает шаг вперед, вероятно, чтобы вторгнуться в личное пространство Эверта.
– Вижу, ты еще не научился дрессировать своих котят, Ронак. Обыскать, – бросает он через плечо, и мое сердце уходит в пятки.
Вот черт.
Глава 15
Они не должны найти меня. Просто не должны.
Если меня схватят, то не представляю, что со мной сделают. Я могла бы попробовать убежать, но понимаю, что слаба, и даже если бы я умела бегать не спотыкаясь, они все равно догнали бы меня за несколько секунд.
Я не умею летать, точно недостаточно хорошо для побега, и сейчас мои мышцы болят после тренировок. Если я открою дверь уборной, стража моментально заметит меня. Мне крышка.
Я оглядываю небольшой туалет, и мой взгляд останавливается на скамейке с отверстием, которое служит импровизированным сиденьем для унитаза.
Черт.
Не давая себе шанса подумать о том, что я собираюсь сделать, я поднимаю верх скамейки и запрыгиваю внутрь, позволяя крышке закрыться за мной с тихим скрипом. Я приземляюсь через несколько метров в куче… да. Фекалий и мочи.
Меня тут же начинает тошнить, и я зажимаю рот и нос рукой. К счастью, мне удалось сохранить левую руку чистой при приземлении. Моей правой руке так сильно не повезло, потому что ее я использовала, чтобы смягчить падение.
Яма шире и глубже, чем я думала. С трудом мне удается подойти к ее краю, и я присаживаюсь на корточки у земляной стены, прижимаясь одновременно к ней и дну, чтобы сделать себя как можно более незаметной на случай, если охранник заглянет в отверстие в скамейке.
Скрипит дверь уборной, и я поднимаю глаза, не смея даже дышать. Слезы текут по моим щекам, глаза щиплет от окружающего меня отвратительного смрада, и желудок сжимается, угрожая вернуть обратно все съеденные раньше фрукты.
Фекалии и моча хлюпают у меня под пальцами ног, размазываются по ногам и ступням, покрывая руку и крылья. Они повсюду. Это все, что я вижу и чувствую, хотя и не дышу через нос, и я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не запаниковать.
Надо мной раздаются шаги охранника, его обувь скребет по дереву. Он склоняется над отверстием, смотрит вниз, и я задаюсь вопросом, не зря ли я сюда прыгнула. Если он заглянет внутрь и найдет меня, я буду в ярости.
