Все эти старания не прошли напрасно. Рассечённые части сандинистов сумели организовано отступить, соединиться и занять позиции по холмам на подступах к Манагуа. Наступающие попытались было взять город сходу, но не преуспели в этом, понеся значительные потери.
Генерал Сандино не преминул выдать это за военную победу, раструбив на весь белый свет о том, что самосовцы и янки угодили в расставленную ловушку с ложным отступлением, и увлёкшись наступлением сходу напоролись на заблаговременные позиции, понеся катастрофические потери.
И люди верили в это. Во всяком случае, о том, чтобы какие-либо из областей думали отвалиться пока слышно не было. А тут это быстро происходит. Впрочем, причина скорее всего только в том, что сандинистам удалось удержать столицу. Будь иначе, и территория контролируемая повстанцами серьёзно так ужалась бы. Но пока ситуация стабилизировалась.
Хм. Ну, это если говорить о наступлении янки и Самосы. От лобовых ударов они отказались. Зато авиация утюжит позиции с завидным постоянством, да ещё вчера подтянули гаубицы, и боеприпасов они не жалеют, словно у них погреба бездонные.
Наступление полковника Аршинова на севере окончательно захлебнулось. И как это ни прискорбно, фронт завис в некоем равновесии, которое не продлится долго. Увы, но у сандинистов и варягов начал намечаться дефицит в снаряжении и боеприпасах. Снабжение по прежнему осуществлялось по воздуху, со слишком большим плечом доставки. А как изюминка на торте безраздельное господство авиации противника…
Виктор уже заканчивал умываться, когда перед ним предстал улыбающийся во все тридцать два зуба Ясенев.
— Разрешите доложить, товарищ поручик! — вытянулся он, по стойке смирно, с вещмешком за плечами.
— Докладывай, — вытираясь полотенцем, произнёс Нестеров.
— Ваше приказание выполнено. Достал носимую радиостанцию.
— Надеюсь не спёр.
— Обижаете, товарищ поручик. Я её выменял. Правда, она трофейная. Но я малость поколдую над ней, и уже к завтрашнему утру будет работать как часы.
— Хвалю, боец. Кстати, Тимур, у меня там палатка прохудилась, надо бы заштопать.
— А чего опять я-то? — нарочито скис Ясенев.
— Ну-у, не знаю. Наверное ты мне жизнью обязан.
— Теперь по гроб жизни поминать будете.
— Только до конца той, которую сам же тебе и спас. Вот разменяешь, и я отстану.
— А если самострел, считается? — с надеждой поинтересовался он.
— Считается конечно. Только от трибунала отмазывать не буду.
— Нет?
— Нет.
— Есть заштопать палатку.
Он вытянулся в струнку, и бросив руку к обрезу кепи, чёткий поворот кругом, два строевых шага… И замер, осматриваясь по сторонам. После чего приметил одного из бойцов и рявкнул, словно настоящий полковник.
— Рядовой Санчес!
Ну, в эти тонкости Нестеров уже вдаваться не собирался. Он и так знал, что Тимур сам за иголку не возьмётся. Не та натура. Впрочем, этому проныре многое сходило с рук. Причём прощал его далеко не только Виктор. В этом был замечен даже дед, к которому радист сумел подобрать ключик. С другой стороны, никаких сомнений, что он обставит всё так, что никарагунец ещё и горд останется выполненным поручением. Проныра же.
Пока приводил себя в порядок, прибежал посыльный, и сообщил о вызове в особый отдел. Нестеров не особо удивился по этому поводу. Утрата нового образца боевой техники не могла пройти бесследно. Правда, не понятно отчего вызывают только его, а не весь экипаж.
Когда вышел из палатки, послышался отдалённый грохот автоматической зенитной пушки, к которой вскоре присоединилась другая, а там затарахтели пулемёты и послышалась разрозненная винтовочная трескотня.
Сколько раз говорили, чтобы пехота укрывалась в блиндажах и перекрытых щелях, но всё без толку. Многие никарагуанцы мечтают получить награду за сбитый самолёт. Дополнительный гектар земли, не баран чихнул.
До их расположения бомберам дела не было. Скорее всего они и не подозревали о том, что под сенью деревьев находятся подразделения сандинистов, и уж тем паче варягов. Будь иначе, и тут уже вздымались бы рыжие султаны земли.
Сейчас же их интересовал передний край, проходящий по гряде холмов. Виктор поправил ремень висящей на плече «Горки», с которой он старался не расставаться. Это только считается, что фронт стабилизировался, а так-то случиться может всё что угодно. А его взвод, если что, всего лишь во второй линии.
Достать самолёты он даже не пытался, слишком далеко даже для его артефакта. Так что, пусть там отбиваются без него. Вот пару дней назад, он показал двум янки, по чём фунт изюма. Мало, что сбил, так его парни ещё и пилотов захватили, а он потом их обнулил и передал в особый отдел. Ему землица не полагается, зато начисляются премиальные.
— Что, товарищ поручик, жалеешь, что не на передке? А то бы поохотился, — пыхнув папиросой, хмыкнул подошедший Овечкин.
Виктор глянул на деда, пытаясь понять, дуется ли тот на него, иди уже отпустило. Похоже всё же смирился с потерей прицепа и имущества. Вот и ладно. А то беседовать с брюзжащим старшим унтером, которому не даёт покоя жаба, удовольствие ниже среднего.
— Ну-у, подстрелить парочку летунов всё на пользу, как считаешь Сидор Матвеевич, — осторожно ответил Нестеров.
Так как в поимке сбитых пилотов отличились парни Овечкина, то и половина опыта перепала им же. И не так мало, между прочим, на фоне их, пока ещё невеликих ступеней умений. Избытка у пленных оказалось предостаточно, самому Виктору досталось шестьдесят пять тысяч.
— Это да, польза от этого есть, — подтвердил старый солдат.
— Только я не на передок. В штаб вызвали.
— Станут пытать, как смог потерять машину?
— Это как водится. Только не начинай, Сидор Матвеевич.
Виктор сделал предостерегающий жест. Ну правда, сколько можно!?
— Не буду, — хмыкнул тот, и сунул в рот папиросу.
Пока добирался до штаба, авианалёт завершился. Несмотря на плотный огонь, в этот раз бомберы ушли в полном составе. Ну что сказать, мало умений, нужно ещё и твёрдость духа иметь, чтобы руки не тряслись, глаз не подводил, а голова сохраняла трезвость. Опять же, летунов то же не в дровах нашли, у них свои умения имеются.
— Разрешите, товарищ… майор, — запнувшись, произнёс Виктор.
Удивляться было чему. Начальнику особого отдела ЧВК тут вроде бы как делать нечего. Основные части варягов находятся на севере, потому тут вполне себе управлялся его помощник, в звании поручика. Но нет, сидит за складным полевым столиком, и что-то там записывает в ежедневник.
Как там у Козьмы Пруткова — память сие есть благо, но большее благо бумага. Многое бы отдали янки за возможность заполучить эту книжицу почти наполовину исписанную убористым каллиграфическим почерком.
