– Наводка, надо думать, была анонимная?
– Иногда сознательные граждане предпочитают не высовываться. – Стил начал терять терпение. – По-моему, я уже на допросе, а?
– По-моему, мы даже не начинали.
– Что-то я не улавливаю теплых дружеских ноток.
– Значит, у тебя со слухом все в порядке.
Стил уставился себе под ноги.
– Малк, про тебя известно, что ты водился с Джоном Ребусом. Он тебе друг? Не исключено, что он потеряет больше, чем прочие.
– В каком смысле?
– Его пьянство было меньшим из зол. Имей это в виду, когда вызовешь его на допрос. Понимаешь, ковыряться в старых делах все равно что обдирать старые обои, никогда не знаешь, что обнаружится под самым тонким слоем. – Большим и указательным пальцами Стил изобразил щелочку в миллиметр. – Я могу быть первоклассным другом, Малк, но могу быть и полной противоположностью. – Он повернулся, намереваясь уйти, но замешкался. – И вот еще. Даже не думай бежать к своему боссу из убойного. У Джен Лайон будет много хлопот, если истории, которые я слышал, – правда.
– Какие еще истории?
– Ей светит отстранение от должности. А в этом случае недалек день, когда командовать парадом предстоит либо мне, либо тебе.
Стил двинулся через дорогу, и только теперь Фокс заметил припаркованную на обочине черную “ауди”. Окошко со стороны водителя поехало вниз, и Фокс увидел Гранта Эдвардса. Эдвардса, известного тем, что с его физиономии не сходит улыбка. У него было лицо дитяти-переростка, почти как у херувима. Фокс решил, что, наверное, он с одинаковым выражением и помогает старушке с тяжелыми сумками, и лупит кого-нибудь в пьяной драке. Интересно, однако, что Эдвардс остался в машине. Значит, Стил хотел не столько напугать Фокса, сколько подружиться с ним. Эдвардс не славился ни умом, ни ловкостью. Наверняка это Стил распорядился, чтобы Эдвардс ждал в машине. Фокс помахал рукой и зашагал к дверям участка.
Шивон нашла два эпизода, где в массовке появлялись Стюарт Блум и Дерек Шенкли. Их задача состояла в том, чтобы изображать свирепость, готовясь к неизбежной атаке англичан, а при появлении зомби заорать и бежать прочь. Эпизоды, похоже, снимали в сумерках, и этих двоих нелегко было отличить от других актеров; помогало то, что они держались рядом. Когда Кларк просматривала эпизоды в третий раз, ей показалось, что она угадывает в глазах Блума и Шенкли не страх, а веселье, словно они в промежутках между дублями рассказывали анекдоты.
Считается, что режиссеру скучно снимать больше одного дубля.
Ни Блум, ни Шенкли не были указаны в заключительных титрах. Редактором (а также соавтором) значился Александр Дюпре. Порыскав в интернете, Кларк выяснила, что этот псевдоним Джеки Несс использовал, чтобы скрыть, сколь малочисленна группа по ту сторону камеры. Дешевые в производстве, фильмы все-таки обходились Нессу в значительные суммы – во всяком случае, до недавнего времени. Если какому-нибудь триллеру удавалось сделать большие международные сборы, в течение нескольких недель в интернете появлялась – с любезного согласия “Лок-Несс Продакшн” – укороченная пиратская версия. В интервью Несс с особой гордостью говорил о своих диверсионных подходах. Снять побыстрее, и чтобы в первые же десять минут фильма на экране появились сцены насилия и хотя бы частичная обнаженка. “Страх и вожделение, – цитировались его слова, – вот что движет нами. Я просто подношу зеркало – и мы видим в нем себя”.
Из комментариев интернет-всезнаек Кларк поняла, что фильм был снят всего за месяц до исчезновения Блума. То, что Несс не попытался нажиться на новостях о частном детективе, по мнению Шивон, говорило в его пользу. Каждый раз, когда журналисты спрашивали Несса об исчезновении Блума, он выдавал версии одного и того же ответа: “Мы могли бы создать великую киностудию – во славу кино, во славу Шотландии. Но мечта погибла”. Кларк повертела эти слова так и сяк. Несс связывал исчезновение Блума с собственной борьбой с Брэндом. Он довольно успешно обвинял своего противника, не называя имен.
У нее завибрировал телефон; увидев, кто звонит, она выскользнула из кабинета и, прижимая телефон к уху, закрыла дверь.
– Лора, у меня для тебя ничего нет.
– Ладно, – сказала Лора Смит. – А вдруг у меня для тебя кое-что есть?
– Что?
– Кое-кто из моих коллег потоптался сегодня утром на крыльце у Алекса Шенкли.
– Ну и бестактность.
– Вообще-то они хотели увидеть сына, но дверь им открыл отец.
– Погоди-ка. Чей это был дом?
– Дерека. Съемная квартира в Партике.
– Так.
– И отец сказал, что не может говорить с прессой, пока не потолкует с вашей братией.
– Разумно.
– Шивон, он имел в виду – сегодня. Вот почему я снова на своем посту.
Шивон вернулась в кабинет, служивший следователям штаб-квартирой, и через грязноватое окно оглядела Куинн-Шарлотт-стрит.
– Я тебя не вижу, – прошептала Шивон, опасаясь, что ее услышит Сазерленд.
– Я за углом. Поэтому, наверное, Малькольм Фокс меня не засек.
– Секунду…
Шивон снова вышла и направилась к кабинетику, расположенному дальше каморки Фокса с его коробками. Дверь была открыта. Фокс и Тесс Лейтон сидели рядом, голова к голове, и о чем-то увлеченно спорили. Кларк прошла дальше по коридору.
– Когда это было?
– Минут пять назад, не больше. Он с кем-то разговаривал.
– С кем?
– Не ты одна тогда влипла в неприятности. Тот же парень трепал нервы и мне.
– Здесь были Стил и Эдвардс?
– Чтобы дружески поболтать с Фоксом. Он об этом не упоминал?
– Мы с ним еще не успели переговорить.
– Шивон, каким боком тут АКО?
– Давать комментарии не могу.
– Что-то надо замазать. Что-то, связанное с местом преступления.
– Неужели?
– Брось, Шивон. Плохая из меня журналистка, если бы я этого не знала.
– А что ты, по-твоему, знаешь?
– Ну для начала – про наручники.
Кларк напряглась:
– Значит, теперь ты в курсе, что делом интересуется АКО. Кто-то сливает информацию. Если хочешь знать мое мнение – это кто-то из лаборатории или экспертов, работавших на месте обнаружения трупа.
– И это может быть кто угодно, верно?
– Если ты предашь все огласке, АКО снова подумает на меня.
– Знаю, – согласилась Лора Смит. – И это одна из причин, по которым я выжидаю.
– А другая? – спросила Шивон.
– Ты вряд ли захочешь, чтобы о ней стало известно. По-моему, ты боишься, что она или перепугает кого-нибудь до смерти или заставит людей сделать неверные выводы.
