Шивон облизала губы.
– Лодыжки Стюарта были скованы наручниками. Вероятнее всего – полицейскими наручниками. Мы пока держим этот факт при себе, поэтому прошу вас никому не говорить, даже Дереку.
Шенкли кивком дал понять, что все понял:
– Общественность решит, что убийца был полицейским. А я полицейский в отставке.
– Теперь вы знаете, чего ждать, – констатировала Кларк.
Шенкли снова кивнул:
– Задавайте вопрос.
– Кто-нибудь предупреждал вас насчет полицейских рейдов в “Бродягах”?
– А как бы это выглядело – сына следователя из убойного отдела заталкивают в полицейский фургон?
– То есть “да”?
– Да.
– Ваш доброжелатель наверняка был свой человек, кто-нибудь из местных.
– Свой вопрос, инспектор Кларк, вы уже задали. Вы заставляете меня чувствовать себя стукачом, но я вам отвечаю как на духу. – Шенкли-старший откинулся на спинку стула и сложил руки. Шивон только теперь заметила, насколько сын – отражение отца.
– Вы не убивали Стюарта Блума, мистер Шенкли? – спросил Сазерленд.
– Не убивал.
– И не отдавали такого распоряжения? И не ускорили его смерть как-то иначе?
– Нет.
– У вас дома случайно не завалялись старые наручники? – Сазерленд пристально смотрел на Шенкли-старшего, тот кивнул. – А они случайно не сбежали в самоволку сколько-то лет назад?
– Ни в коем случае.
– Вы уверены?
Шенкли уставился на дверь:
– Эта история сильно подкосила Дерека. Несколько месяцев после исчезновения Стюарта он готов был руки на себя наложить. Даже теперь… – Он покачал головой и вздохнул. – Я далеко не сразу понял, как много они значили друг для друга.
– Ваша жена?.. – спросила Кларк.
– Умерла, когда Дерек был маленьким.
– Вы сами его воспитывали?
– Семья помогала.
– Поэтому странно, что вы так и не смогли связаться с родными Стюарта.
Шенкли поочередно сердито глянул на следователей.
– Вы слышали, что они про нас говорили? Про полицейских вроде нас с вами, которые работают, не щадя себя? Когда Стюарт исчез, его мать звонила мне день и ночь – и в отдел, и домой. Ни минуты покоя не давала: я-де должен встать на колени и покаяться, отчитаться перед всей этой толпой журналюг.
– А ваш сын теперь обучает следующее поколение журналистов, – заметила Кларк.
Шенкли-старший хмыкнул. Сазерленд поерзал на стуле и сказал:
– Не проясните историю с наручниками?
Шенкли хлопнул ладонью по столу:
– Я уже говорил вам, что не имею ко всему этому никакого отношения.
– И не знаете, кто мог бы иметь?
– Нет.
– Тогда мы, вероятно, закончили. – Сазерленд сделал движение, чтобы встать.
– Не исключено, что нам понадобится поговорить с вами еще раз, – предупредила Кларк. – И, пока Дерек здесь, хорошо бы получить от него телефоны и прочее.
– Если он сумеет составить этот список. Но он вряд ли помнит всех. Если он не сможет записать телефонный номер или чье-нибудь имя, не нужно искать в этом умысел. – Шенкли помолчал и договорил, указывая куда-то между следователями: – Не забывайте, я знаю, как вы мыслите. И знаю, насколько ошибочным может оказаться ход ваших мыслей. Я всегда стоял и буду стоять за честь полиции, но я знаю.
– Не судите по прошлым делам, мистер Шенкли, – сказала Шивон Кларк. – Поверьте, мы многому научились, глядя на косяки и уютные тайные договорчики вашего поколения.
Вечером, выпив в компании Сазерленда всего стаканчик, Шивон Кларк отправилась к обиталищу Ребуса, нажала на кнопку звонка и наклонилась к домофону.
– Да? – квакнул голос Ребуса.
– Я тебя искала в Медоус.
– Я там уже был.
Дверь запела, давая понять, что открыта. Кларк поднялась на два лестничных марша. Ребус уже ждал на площадке, рядом с ним вилял хвостом Брилло.
– Хочу заметить, Шивон, что у женщины твоего возраста должны найтись на вечер дела поинтереснее.
– Ты же сам просил держать тебя в курсе.
– Хватило бы телефонного звонка.
Кларк по длинному коридору последовала за Ребусом на кухню.
– Ты прибрался, – заметила она.
– Меня глубоко задела твоя критика. Кофе или джин?
– Да ничего не нужно.
Ребус достал пачку чайных пакетиков.
– С куркумой. Угадай от кого?
– От некоего судмедэксперта?
– Она думает, я хочу жить вечно. – Ребус открыл стоявшую на разделочном столе бутылку пейл-эля. Оба прошли в гостиную, где играла музыка. Ребус убавил звук на одно деление.
– Классика?
– Арво Пярт.
– Снова наша подруга судмедэксперт?
– Музыка, которая остужает пылающий лоб. – Ребус опустился на стул. – Ну, как обстоят дела?
– Малькольм обжился.
– Это он умеет.
– К нему сегодня гости приходили, Чаггабуги.
– Похоже на них. Они наверняка захотят прикрыть задницы.
– Думаешь, Малькольм под них подстелется?
– Не в том дело, Шив. Им наверняка есть что предложить. Может, они успешно порылись в его грязном белье. Имей в виду: наш Малькольм и вполовину не такой чистенький, каким выглядит. – Ребус основательно глотнул пива. – А еще что?
– Я посмотрела один из фильмов Несса – “Зомби против Храбрых сердец”. Там в массовке снялись Стюарт Блум и Дерек Шенкли. Фильм я смотрела уже после того, как допросила Несса и Брэнда. Не могу сказать, что кто-то из них меня очаровал. Несс способен воткнуть нож в спину, но Брэнд, наверное, сделает то же самое, глядя тебе в глаза. Судебный антрополог меж тем считает, что машина вряд ли простояла на одном месте все эти годы.
– Хорошая новость для нас, членов первой следственной группы.
Кларк кивнула из своего угла дивана. Брилло, свернувшись кренделем, устроился у ее ноги.
– Очень может быть, что когда вы обыскивали рощу, то ничего не просмотрели. Там просто ничего не было, – согласилась она.
Последовало молчание. Ребус не сводил с нее глаз.
– Как будешь готова – говори.
– Что говорить?
– То, с чем ты пришла.
Шивон выпрямилась.
– В участок в Лите явились Дерек Шенкли и его отец. Инициатива наверняка принадлежала отцу, но я кое о чем подумала.
