Вернувшись в кабинет, Рид ввел коллег в курс дела. Несс категорически не помнил, что сказал. На него давили, но он только пожимал плечами. Он, дескать, пережил минутное безумие, перед глазами все заволокло красным туманом. Судья, вынося приговор, принял объяснения Несса во внимание.
Кларк заметила, что, возможно, придется допросить Несса еще раз, и рассказала про Ларри Хьюстона.
– Несса и, если уж на то пошло, сэра Эдриена, – добавила она.
– Значит, Блум передал содержимое сейфа Джеки Нессу?
– Или придержал у себя, – заметила Тесс Лейтон.
– Если только это содержимое не прибрал к рукам Кафферти, – прибавила Кларк.
– Отличный мотив для убийства, – согласился с ней Рид, стряхивая с брючины оставшуюся после пончика сахарную пудру.
В кабинет вошли Гэмбл и Йейтс, и все головы повернулись к ним. С призывом “Вперед!” Гэмбл протянул Фоксу запись допроса Ньюсома.
– Вы сильно удивитесь, – объявил Йейтс, – но мистер Ньюсом считает, что действовал строго по инструкции. Записей не подделывал, допросов подозреваемых не пропускал, на рабочем месте не спал. Зато отпустил несколько резких замечаний в адрес Мэри Скилтон и Джона Ребуса.
– Ты спросил его про Стила и Эдвардса?
– Он сказал, что почти не знал их. Они же были патрульными, “ниже его служебного достоинства” – это собственные слова Ньюсома, не мои. Как бы то ни было, он мыслит в точности как во времена первого следствия мыслил его шеф: что любовные треугольники в среде геев неизбежно заканчиваются трагедией. Ньюсом принимал участие в одном из рейдов на “Бродяг”, и увиденное ему не понравилось. Старина Ньюсом – как есть гомофоб.
В кармане у Кларк зажужжал телефон. Взглянув на экран, она вышла в коридор.
– Слушаю вас, мистер Спик.
– Дело, может быть, пустяковое, но я полночи думал над нашим разговором и кое-что вспомнил. За несколько недель до “Зомби против Храбрых сердец” мы снимали для Джеки Несса один триллер. Предполагалось, что эротический, – для зрителей, может, и так, но не для съемочной группы. Про даму из полиции, которая спит то с подозреваемыми, то со свидетелями. Так она заставляет их стать разговорчивее. Но один из них дьявол – какая-то чушь в этом роде, и под конец она сама становится наполовину чертом, наполовину ангелом.
– Захватывающий сюжет. А вы это к чему?
– Для одной сцены Джеки понадобились наручники. Он спросил, не может ли кто-нибудь их достать. А Ральф Хэнретти говорил, что хочет вмонтировать в одну из стен своего заведения какие-нибудь кандалы – просто для смеха, понимаете? Наручники, цепи… Я не любитель таких штуковин, но Ральф хотел прикинуть размер.
– И на время дал вам наручники?
– Я больше чем уверен, что это не те наручники, которые нашли на Стюарте. Когда я принес их Джеки Нессу, он заявил, что они выглядят дешевкой. Они и были дешевыми – по-моему, даже не металлические.
– И вы вернули наручники Хэнретти?
– Уверен, что да. Поэтому и не думаю, что это наручники из машины.
– Как назывался фильм?
– По-моему, “Полицейские против духов тьмы”.
– Как я сама не догадалась! У вас не найдется копии?
– Где-то должен валяться диск.
– Можно прислать за ним кого-нибудь?
– Если я его найду.
– Ваши отпечатки пальцев тоже бы пригодились. Просто чтобы вычеркнуть вас из списка подозреваемых.
– Да?
– Мы обнаружили частичные отпечатки на наручниках, которыми был скован Блум. Если эти наручники все-таки окажутся теми, что давал вам Хэнретти…
– Инспектор, мне нечего скрывать.
– Поэтому я так благодарна вам за помощь. Мистер Мэдден на тех съемках был оператором?
– Да.
– Среди статистов был кто-нибудь примечательный? Стюарт или его друг Дерек, например?
– Не помню.
– Ну что же, спасибо, что позвонили.
Кларк нажала “отбой”. Она стояла в дверном проеме кабинета, оккупированного Фоксом и Лейтон. Фокс сидел за компьютером в наушниках и слушал допрос Ньюсома.
– Наверное, очень удобно, когда тебе всё подносят на блюдце, – заметила Шивон, зная, что он ее не услышит.
Фокс, с выражением сосредоточенности на лице, что-то быстро писал в блокноте. По лестнице в сопровождении констебля поднимался щеголевато одетый мужчина лет шестидесяти. Шивон предположила, что это и есть Ральф Хэнретти.
– Вы очень пунктуальны, – сказала она, пожимая ему руку.
36
Хэнретти проводили в допросную. За столом уже сидела Тесс Лейтон. Кларк вернулась с затребованной Хэнретти кружкой черного чая без сахара.
– Шебби-шик, – подытожил Хэнретти, закончив осматриваться.
Сам он в этой обстановке смотрелся павлином: сшитый на заказ костюм на алой подкладке, белая сорочка, изумрудно-зеленый галстук, блестящие черные броги. Из темных волос были изгнаны все признаки седины. Не исключено, что над лицом Хэнретти потрудился пластический хирург: подтянутая кожа, глаза узковаты для нетронутого скальпелем лица. Прежде чем сесть, Хэнретти обмел стул большим сложенным платком, а кружку поднес к губам лишь после того, как протер ее края.
– Вам когда-то принадлежал бар “Бродяги”, – начала Шивон Кларк.
Лейтон раскрыла новый блокнот – точно такой же, как у Фокса, отметила Шивон – и занесла ручку над страницей.
– Верно.
– Вы общались со Стюартом Блумом и Дереком Шенкли?
– Вне бара? Вряд ли.
– Хотя они были в вашем заведении завсегдатаями?
– Так же, как еще сотни две прекрасных людей.
– Что вы подумали, когда Стюарт пропал без вести?
Хэнрэтти щелчком сбил с брюк пылинку.
– Не уверен, что я вообще что-то подумал по этому поводу.
– Я видела фотографии “Бродяг”, когда заведение процветало. Впечатляет.
– Да, “Бродяги” впечатляли. – Хэнретти улыбнулся.
– Вам, наверное, сильно досаждал излишний интерес со стороны властей.
– Издержки бизнеса, дорогая. Городской совет вечно пытался поймать нас на превышении уровня шума, а что касается служителей закона… – Он театрально закатил глаза. – Хотя некоторые ваши рядовые коллеги в то время числились среди моих лучших клиентов.
– Не хотите назвать имена?
– Я не из таких, милочка.
– Но о рейдах вас всегда предупреждали, верно?
– Omertá
[24], – произнес Хэнретти и жестом изобразил, что застегнул рот на молнию.
