Здесь каждый должен был приносить пользу кораблю и команде в целом.
И я приносила. Работала как могла, как умела, часто коротая вечера на верхней палубе вместе с Роззи. Под тихий плеск волн она рассказывала о том, что видела в своей жизни, в каких передрягах побывала, какие диковинки держала в лапах.
Рассказы ее всегда были интересными и неизменно дополнялись чашечкой ароматного чая. Правда, появился он на «Морском Дьяволе», а точнее, в нашем владении как самая настоящая контрабанда.
Небольшие ситцевые мешочки с заваркой матросами при учете награбленного так обнаружены и не были. А все потому, что прятала их рыжая прямо у себя в клетке под поддоном, просто-напросто стащив из трюма, едва такая возможность появилась.
Очень уж нравился ей этот напиток. А если Рич вдруг приступами щедрости заболевал, то мы его еще и с сахаром пили или вприкуску с орешками, слегка поджаренными на сухой сковороде.
Он, к слову, к нашим посиделкам присоединялся часто. Больше, конечно, ради нескончаемых споров, но иногда и про себя рассказывал, про свою жизнь до встречи с пиратами.
А я в такие моменты вспоминала про свою.
Плакала. Нет, у морских свинок на глазах, естественно, разводить сырость я себе не позволяла. Тем более что мимо в любой момент мог пройти капитан, а я для него хотела выглядеть привлекательной, насколько это было возможно в этих условиях. Но все же плакала.
Ночами. Когда судно погружалось в пограничное состояние дремы, океан, в который мы вошли, становился особенно холодным и чужим, я вспоминала приемных родителей и часами восстанавливала в памяти их ускользающие образы, крепко сжимая в ладони медальон с портретами.
Своих настоящих родителей я совсем не помнила и приемных панически боялась забыть. Однако образы смазывались. С каждым днем, с каждой ночью дымка становилась все сильнее, в конце концов оставив мне лишь короткий миг.
Миг, в котором граф и графиня все еще были живы.
И словно в насмешку, все четче и яснее становились видения с проклятым герцогом. Ар Риграф являлся ко мне во снах почти каждую ночь.
Секунда, две, пять.
Минута, десять, час.
Я не могла измерить время, проведенное рядом с ним. Он то вдруг оказывался у меня за спиной, а я не могла сделать и шага, пока его губы едва-едва касались моего обнаженного плеча, а кончики пальцев скользили по рукам, вызывая дрожь и мурашки. То неожиданно застывал в сантиметрах от моего лица, давая ощутить свое размеренное дыхание, разглядеть себя как следует. И серую, будто выцветшую косу, и тонкую полоску шрама над правой бровью, и чуть полноватые упрямые губы, и глаза, в которых весь мир оборачивался пеплом.
В такие моменты он обычно молчал, будто ответно рассматривал черты моего лица, стараясь запомнить как можно больше. Но иногда он все же касался моей щеки тыльной стороной ладони, и тогда я точно знала, что вот сейчас мужчина обязательно со мной заговорит.
И ведь не ошиблась ни разу.
– Моя нежная Бель… – шептали его губы с особыми интонациями.
Он словно прокатывал мое имя на языке, пробовал его на вкус.
– Долго прятаться от меня ты все равно не сможешь, – обычно говорил он с улыбкой, от которой мое сердце испуганно замирало в груди.
А после добавлял что-то такое, отчего я переставала дышать, насквозь пропитываясь ужасом. Однако этой ночью Зверь и вовсе произнес фразу, от которой я мгновенно проснулась в холодном поту.
С улыбкой, полной превосходства, он сказал невероятное, просто невозможное по своей сути:
– Я тебя нашел.
После этого спать я уже не могла. Гораздо раньше, чем нужно было, вышла на палубу, чтобы отдраить ее как следует после ночных приключений чаек. И котел с водой для отвара сама на огонь водрузила. И кашу кукурузную вариться поставила. А там от моей возни уже и Рич проснулся.
Руководствуясь плохим настроением, именно он раньше времени отправил меня с подносом к капитану в каюту. Под железной тарелкой пряталась яичница с помидорами и поджаренным мясом с кашей. На судне такой завтрак, по словам самого пернатого, давали лишь в исключительных случаях.
Чем был примечателен этот день, я не знала, а кок из вредности отвечать отказался. Он вообще, когда не высыпался, потом весь день пуще обычного ворчал.
– Сама узнаешь, зар-р-раза мелкая. Вот и свалилась же ты на мою голову, – бубнил он себе под нос, прямо со своей веревки руководя котлами и черпаками при помощи магии.
Я же поспешила к капитану, пока яичница и отвар не остыли. Привычно поздоровавшись с Роззи, причесывающей перышки на жердочке у кабинета, я дважды стукнула в дверь и так же привычно толкнула ее, не дожидаясь ответа. Ответ обычно звучал уже в тот момент, когда я входила, но не на этот раз.
Просто потому, что меня не услышали. Когда я вошла, Арса не было в кабинете. Кровать его еще была не заправлена.
Вид разобранной постели мгновенно ввернул меня в воспоминания, от которых бросило в жар.
И именно в этот момент капитан появился передо мной, отодвинув в сторону плотную штору. Светлое полотенце было обернуто вокруг его бедер. Вторым, меньшим по размеру, он вытирал лицо, пока я думала о том, как бессовестно…
Как бессовестно с моей стороны так нагло и открыто рассматривать его обнаженное тело: по загорелой коже скатывались сверкающие капельки воды. И как бессердечно с его стороны продолжать делать вид, что меня здесь нет.
– Ты сегодня раньше, чем обычно, – словно сквозь толщу воды донесся до меня голос Арса.
– Рич отправил, – все-таки отвернулась я и поставила поднос на стол.
А после и вовсе намеревалась выйти из каюты, всем своим видом демонстрируя полнейшее безразличие к чужой наготе. Вот абсолютное. Прямо необъятное.
Время от времени мы играли в такую своеобразную игру, демонстрируя друг другу смиренное равнодушие, но пока раунд за раундом выигрывал капитан.
Во всем выигрывал.
Однако сегодня я собиралась исправить это досадное недоразумение.
– Мы после обеда будем упражняться? – спросила я как бы между прочим, коснувшись дверной ручки.
Улыбка сама по себе наползала на губы, но пока я ее успешно прятала. Потому что стояла к мужчине спиной.
– Через десять минут на верхней палубе, – произнес капитан еще суше и отстраненнее, чем я.
– Но как же завтрак?
Оставаться спокойной и дальше мне снова не удалось. Удивление отчетливо слышалось в моем голосе, а значит, я и на этот раз проиграла.
Но это пока.
Я надеялась взять реванш.
– Мне времени позавтракать хватит. Десять минут, Ари. Опоздаешь – пеняй на себя.
На верхней палубе на нашем привычном месте для занятий я стояла уже через пять минут. Палуба пока фактически пустовала: редкие матросы бодрствовали в этот час. В основном не спали те, чье дежурство выпало на прошлую ночь. Другие же пока находились на нижней палубе, и это несказанно радовало.
