Только на этот раз вместо розы и ещё каких-то посторонних символов в самом центре круга была изображена снежинка.
В тот же миг откуда-то повеяло свежестью и легким холодом. А сиреневый туман начал концентрироваться, превращаться в капли и падать в бокал.
Почти сразу же на хрустальном дне начала появляться красивая винно-фиолетовая жидкость.
– Продолжай, – вдруг бросил принц и, шагнув ко мне, резко опустился на колени.
– Что продолжать? – немного нервно бросила я, – весь туман теперь уже в твоём бокале!
В этот момент Айден обхватил мои ноги под коленями и, заставив вскрикнуть, положил себе на плечи. Теперь меня удерживали над полом только его сильные руки и цепь, которая до сих пор была зафиксирована на вершине стойки балдахина.
Губы принца без предисловий коснулись самого чувствительного места между моих ног.
Я стиснула зубы от прошившего позвоночник удовольствия. Как удар током, как молния по нервам… Перед глазами мгновенно потемнело, когда его язык прошелся между моих влажных складочек и осторожно, совсем едва-едва скользнул внутрь.
– Что ты, как же?.. – выдохнула я, мучаясь от нехватки воздуха в сжатой спазмом груди. Жар горячей волной облизнул тело, лавиной прокатившись от настойчивых ласк принца верх к моему горлу, громко пульсирующим вискам и снова ухнув вниз.
– Не отвлекайся, – раздался низкий и отрывистый голос, от которого мне стало еще горячее. – Ты должна повторить увиденное… или я становлюсь.
Я широко раскрыла глаза, пытаясь понять, о чём он говорит, ведь весь туман только что сконцентрировался в его хрустальном цветке. Но, как оказалось, стоило дарку коснуться меня, как сиреневый дым начал появляться вновь.
Я прикусила нижнюю губу, пьянея от того, как его язык ласкает по кругу напряженную вершинку, как подключаются его пальцы, проникают меня, лаская изнутри, касаясь таких точек, о которых, казалось, знал только один Седьмой принц. Меня трясло от дикого пряного наслаждения. Я всё ближе и ближе подбиралась к острому восхитительному безумию, за границей которого был бы бешеный ураган и мириады звёзд.
Вот только едва я начинала терять контроль, как принц замедлялся нарочно. Меня бросало в жар, трясло, вся кожа покрылась влажной испариной, и я поняла, что Айден не прекратит меня мучить, пока я не сделаю то, что он хочет.
Поэтому, через силу сконцентрировавшись, я сажала зубы, попытавшись мысленно вновь представить ту печать со снежинкой внутри. Некоторым образом она напоминала мои собственные серьги, зиму, этот Новый год и то, как я оказалась в этом мире.
Поэтому мысленно воспроизвести снежное колдовское руно для меня не составило никакого труда. Миг – и я наполнила печать силой так, словно делала это всю жизнь.
Монетка вспыхнула и засветилась золотом.
Наверное, сыграло роль то, что я очень хотела, чтобы у меня получилось. А может быть, то, что с тех пор, как русалка что-то со мной сотворила, магия стала выливаться из моих пальцев, как из опрокинутого кувшина. Совершенно без каких-либо усилий. Колдовать стало так же просто, как, например, петь.
Поэтому, едва золотое колдовское руно загорелось в воздухе, мне оставалось лишь мысленно направить сиренево-алые облака в хрустальный бокал.
Всё снова вышло идеально, и через долю секунды комната опять была девственно чиста, а волшебный цветок-бокал стоял на столе, наполненный до краев диковинной жидкостью.
Едва у меня всё получилось, как в душе вспыхнула едва сдерживаемая радость. Хотелось хлопать в ладоши, но мои руки до сих пор были связаны. А еще хотелось поторопить губы принца… которые вдруг полностью остановились, и горячий язык последний раз прошелся по моей напряженной гиперчувствительной плоти.
– Эй, ты же обещал! – воскликнула я, чувствую почти боль от нереализованного голода.
Я вся горела, как в лихорадке, восстановить сбитое отрывистое дыхание уже просто не представлялось возможным. Каждую нервную клеточку моего тела жгло и покалывало.
Но Айден только улыбнулся в ответ. Он выпрямился, встав на ноги, подошёл к столу и взял наполненный бокал с опасным колдовским вином. Затем невозмутимо освободил мои руки от цепей и, не сводя с меня горящих глаз, сделал короткий глоток.
Алые радужки мгновенно вспыхнули, а затем стали почти полностью черными.
Он медленно облизал губы, продолжая глядеть на меня так, славно вот-вот собирался съесть.
Сердце подскочило к горлу, а затем упало вниз, рассыпавшись в основании живота раскаленными осколками.
– Пей, – выдохнул он и протянул мне бокал. Там внутри оставалась почти вся накопленная жидкость, за исключением одного-единственного глотка.
– Не хочу, – нахмурилась я, даже не думая брать протянутое.
– Думаешь, я пытаюсь тебя отравить? – ухмыльнулся он, а потом силой вставил мне в руку цветок. Взгляд принца тем временем упал на мою грудь, затем скользнул по животу и остановился где-то внизу…
Как ручеек жидкой лавы по моей коже.
– Нет, но…
– Пей! – властно бросил он, вонзив совершенно чёрный взгляд в мои глаза.
Я вздрогнула, но на этот раз противиться не смогла.
А в бокале действительно оказалось вино. По вкусу как сладкий напиток из черной смородины, украшенный пьянящей выдержанной ноткой. И жгучей мятой в послевкусии…
Вот только едва колдовское зелье достигло моего желудка, как меня будто бы с ног до головы окутало пламя. Я едва не закричала. Вот только это было пламя не боли, огонь не обжигал. Просто показалось, что разом все мое тело превратилось в живой нерв. Низ живота скрутило, самые чувствительные точки внутри начали пульсировать, будто прямо сейчас их кто-то ласкал. Каждая эрогенная зона из тех, которые я знала, и тех, о которых даже не догадывалась, начала зудеть, настойчиво требуя прикосновения. Я вся была как один большой оголенный провод, который вот-вот коротнет.
Но даже сейчас я осознавала, что причиной было вовсе не вино, а один-единственный человек, который сейчас стоял напротив меня и смотрел совершенно черными глазами.
Бокал выпал у меня из рук, с тихим звоном ударившись об пол. А я всё не могла отвести взгляд от Айдена. От его идеальной фигуры, от самого красивого лица в мире, от безупречной линии подбородка, алых чувственных губ и пронзительных глаз. Хотелось зарываться пальцами в его длинные черные волосы, ногтями царапать смуглую кожу, лишь бы заставить его быть ближе ко мне.
Я стояла на ногах из последних сил, не набрасываясь на него и не делая ни малейшей попытки показать, как сильно я схожу по нему с ума. Все мои чувства к нему словно выросли до предела, обрели свой максимум, свой экстремум.
Мне хотелось кричать от того, как сильно нужно было ощутить его внутри себя.
И хотелось плакать оттого, что я поняла, насколько на самом деле стала им одержима.
